Лекции по эстетике. Книга вторая

КЛАССИЧЕСКАЯ ФОРМА ИСКУССТВА

81

разие, его частная особенность еще не достигает надлежащего значения и не находит места для своего развития, не наносящего ущерба целому. Но как отличное от субстанциального, в которое оно не включено, это своеобразие остается ограниченным, при родным себялюбием, которое и идет отдельно своими собствен ными путями, преследует свои собственные интересы, далекие от интереса целого; вследствие этого эгоизм становится ги бельным для самого государства, и ему он в конце концов про тивопоставляет субъективную мощь. G другой стороны, в пре делах самой этой свободы пробуждается потребность в высшей свободе субъекта внутри самого себя. Он изъявляет притязание быть свободным не только в государстве, как в субстанциальном целом, не только в рамках данных заранее нравов и законов, но и в своей собственной внутренней жизни, поскольку в своем субъективном знании он стремится порождать доброе и правое и своими собственными силами достигнуть его признания. Субъект хочет сознавать, что он в самом себе как субъект субстанциален; поэтому в указанной свободе возникает новый разлад между целью для государства и целью для самого себя как свободного в самом себе индивидуума. Такой антагонизм появился уже во времена Сократа. Между тем как, с другой стороны, тщеславие, себялюбие и необузданность демократии и демагогия так рас шатали действительное государство, что такие люди, как Ксе нофонт и Платон, испытывали отвращение к положению, со здавшемуся в их родном городе, где забота об общих интересах находилась в руках эгоистических и легкомысленных людей. Дух перехода основывается поэтому сначала вообще на раз ладе между самостоятельным для себя духом и характером внеш него бытия. Духовное в этом отрыве от своей реальности, в ко- • торой оно самого себя больше не находит, становится в силу этого абстрактно духовным, но не так, как, скажем, единый восточный бог. Напротив, знающий себя действительный субъект, который порождает и удерживает все всеобщее мысли — истину, добро, нравы, в своей субъективной внутренней жизни, имеет в них пе знание существующей действительности, а лишь свои собствен ные мысли и убеждения. Это отношение, поскольку оно останав ливается на антагонизме и противопоставляет друг другу его стороны как только противоположные, могло бы носить весьма прозаический характер. Однако до этой прозы дело еще не до ходит на этой ступени. О одной стороны, существует, правда, со знание, которое как внутри себя устойчивое хочет добра и пред ставляет себе, что исполнение его желания, реальность его по нятия зависит от добродетели его духа, равно как и от почита ния старых богов, нравов и законов. Оно, однако, вместе с тем настроено против существующего в его настоящем виде, против реальной политической жизни своего времени. Оно раздражено разложением старого умонастроения, прежнего патриотизма и го- 6 Гегель, т. XIII, Эстетика „