Лекции по эстетике. Книга вторая

РОМАНТИЧЕСКАЯ ФОРМА ИСКУССТВА 427 ние истинно и полно, когда моя личность почитается другим не только абстрактно или в конкретном отдельном и вследствие этого ограниченном случае, но когда я по всей моей субъектив ности, со всем тем, что она представляет и в себе содержит как данный индивидуум, каким он был, есть и будет, проникаю в со знание другого индивидуума и становлюсь его подлинным веле нием и знанием, его стремлением и обладанием. Тогда это другое живет только во мне, так же как и я существую для себя только в нем. Мы оба только в этом заполненном единстве являемся впервые для самих себя и вкладываем в это тождество всю свою душу и весь свой мир. В этом отношении та же самая внутренняя бесконечность субъекта сообщает любви ту важность, которую она имеет для романтического искусства, важность, еще более возрастающую благодаря тому более высокому богатству, кото рое приводит за собою понятие любви. Любовь не покоится на размышлениях и казуистике рассудка, как это часто может оказаться относительно чести, а проистекает из чувства, и так как при этом играет роль также и половое раз личие, то, она имеет вместе с тем свою основу в одухотворенных природных отношениях. Однако существенной она становится только благодаря тому, что субъект по своему внутреннему пе реживанию, по своей бесконечности растворяется в этом отно шении. Эта потеря своего сознания в другом, эта видимость бес корыстия и отсутствия эгоизма, благодаря которой субъект впервые снова находит себя и становится Я (Selbst), это само забвение, так что любящий живет не для себя и заботится не о себе, а находит корни своего существования в другом, и все же в этом другом как раз всецело наслаждается самим собою, — это и составляет бесконечность любви. Прекрасное тут мы дол жны искать преимущественно в том, что это чувство не остается только инстинктивным влечением; и чувством, а что фантазия развивает свой мир в соответствии с этим отношением, что все остальное, принадлежащее к составу действительного бытия и жизни, — интересы, обстоятельства, цели — превращается фантазией в украшение этого чувства, что она решительно поры вает со всем в этом кругу и сообщает ему ценность лишь в этой связи. Прекраснее всего любовь в особенности в женских харак терах, ибо для них эта преданность, этот отказ от себя составляет наивысшую точку, поскольку они концентрируют и расширяют всю духовную и действительную жизнь в этом чувстве, единствен но в нем: находят опору своего существования. И если на них, на их любовь обрушивается несчастье, то они тают, как свеча, гаснущая от первого грубого дуновения. — В такой субъек тивной глубине и интимности чувства в классическом искусстве любовь нам не встречается. Она вообще выступает в этом искус стве как подчиненный для изображения момент или же только в аспекте чувственного наслаждения. У Гомера любви либо не