Лекции по эстетике. Книга вторая

РОМАНТИЧЕСКАЯ ФОРМА ИСКУССТВА 105 мого понятия духа, истории, которая делает объективным обра щение телесной и духовной единичности к ее существенности и всеобщности. Ибо примирение единичной субъективности с богом выступает не как непосредственная гармония, а как гармония, возникающая только из бесконечной боли, отдачи себя, самопожертвования, умерщвления конечного, чувственного и субъективного. Конечное и бесконечное здесь связаны вое дино, и примирение в его истинной глубине, интимности и силе опосредствования обнаруживается лишь через величие и суро вость противоположности, которая должна найти свое разреше ние. Вследствие этого вся острота, весь диссонанс страдания, мук, скорби, в которые вовлекает такая противоположность, входит в природу самого духа; его абсолютное удовлетворение является здесь содержанием. Этот процесс духа, взятый сам по себе, представляет вообще сущность, понятие духа, и поэтому содержит в себе определение, что он есть для сознания всеобщая история, которая должна по вторяться в каждом индивидуальном сознании. Ибо именно со знание, как сознание множества единичных людей, является реаль ностью и существованием всеобщего духа. Но так как дух своим существенным моментом имеет действительность в индивидууме, то сначала эта всеобщая история сама протекает только в образе одного единичного человека; относительно него опа представляет собою его собственную историю, историю его рождения, страда ния, смерти и его возвращения из смерти, и, однако, в этой еди ничности она сохраняет вместе с тем значение истории самого все общего абсолютного духа. I Подлинным поворотным пунктом в этой жизни бога является совлечение его единичного существования как вот этого человека, история страстей господних, его страдания на кресте, Голгофа духа, смертные муки. Так как здесь само содержание требует, чтобы внешнее телесное явление, непосредственное существова ние как индивидуум, показало себя в боли своей отрицательно сти как отрицательное, дабы дух посредством принесения в жертву чувственного и субъективной единичности достиг своей истины и своего неба, то эта сфера изображения больше всего отда ляется от классического пластического идеала. С одной стороны, земное тело и вообще немощь человеческой природы возвышены и почтены тем, что сам бог является в этом теле, по, с другой стороны, это человеческое и телесное как раз берется здесь как отрицательное и показывается в своем страдании, между тем как в классическом идеале оно не теряет нерушимой гармонии с духовным и субстанциальным. Христос, подвергшийся биче ванию, обвитый терновым венцом, несущий крест к лобному месту, пригвожденный к кресту, умирающий в муках страдальче ской, медленной смертью, не может быть изображен з формах греческой красоты. В этих ситуациях более высоким является