Лекции по эстетике. Книга третья

96

ЭСІѢТЙКА

но устраняет его, как нечто объективное, и не позволяет внешнему как внешнему присвоить себе по отношению к нам твердое бытие. Но, поскольку все же устранение пространственной объектив ности, как изобразительного средства, есть оставление ее, как это мы наблюдаем над чувственной пространственностью самих изо бразительных искусств, постольку это отрицание должно про явиться на чем-то материальном, что до сих пор спокойно в себе продолжало существовать, точно так же, как живопись в своей области свела пространственные измерения скульптуры к плос кости. Поэтому устранение пространственности заключается здесь лишь в том, что определенный чувственный материал поступается своею спокойной внеположностью и приходит к движению, при этом начинает дрожать так, что каждая часть связанного тела не только меняет свое место, но также стремится вернуться в прежнее состояние. Результат этого вибрирующего дрожания есть тон, материал музыки. С тоном музыка покидает стихию внешней формы и ее нагляд ную видимость, поэтому для восприятия ее произведений необ ходим другой субъективный орган — слух-, подобно зрению, он относится к ощущению не практически, а теоретически-, сам по себе слух идеальнее зрения. В самом деле, спокойное, бесстрастное обозрение произведений искусства позволяет предметам спокойно продолжать свое существование для себя, какими они даны, без всякого желания их уничтожить, но то, что созерцание схватывает, не есть нечто идеальное, положенное в самом себе, а, наоборот, составляет то, что удерживается в своем чувственном бытии. Между тем ухо, не обращаясь к объектам в практическом смысле, воспринимает результат этой внутренней вибрации тела, через которую обнаруживается не спокойная материальная форма, но первая, более идеальная душевность. Однако, поскольку отри цательность, в которую здесь вступает вибрирующий материал, с одной стороны, является разрушением пространственного со стояния, опять-таки уничтожаемого реакцией тела, постольку проявление этого двоякого отрицания, тон, составляет нечто внешнее, снова уничтожающее себя в своем возникновении через свое бытие и по себе исчезающее. Благодаря этому двойному от рицанию внешнего, лежащему в основе тона, тон соответствует внутренней субъективности, причем звучание, само по себе нечто более идеальное, чем сама по себе реально существующая телес ность, поступается также этим более идеальным бытием и тем самым становится чем-то внешним, соответствующим внутреннему. 2. Спросим, наоборот, чем должна быть внутренняя стихия, чтобы со своей стороны доказать свою адекватность звучанию и тону, — мы уже видели, что взятый сам по себе, как реальная объективность, звук в противоположность материалу изобрази тельных искусств есть нечто совершенно объективное. Камень и цвета принимают в себя формы широкого, многообразного мира