Лекции по эстетике. Книга третья

ЖИВОПИСЬ 85 большее распространение получала закругленность всех форм, как на это указывал Румор (т. II, стр. 243); с другой стороны, «вдумчивее производилось расчленение, связь, вдумчивее уста навливались разнообразные градации в красоте и осмыслялось выражение человеческого лица». Мазаччо и Анджелико из Фьезоле разделили труд при решении этой проблемы искусства, в то время непосильный для одного художника. «Мазаччо взял на себя иссле дование светотени, закругления и расчленения собранных во едино образов; Анджелико из Фьезоле со своей стороны стал стре миться к проникновению в самую суть связи, в неизменный смысл черт человеческого лица, этот источник он впервые открыл для живописи». Значение Мазаччо не в стремлении к грации, а в гран диозности замысла, в мужественности и в искании исчерпываю щего единства; значение Фьезоле в религиозном восторге, в любви, чуждой всего земного, в иноческой чистоте помыслов, в высоте и святости души; как рассказывает о нем Вазари, он никогда не рисовал без того, чтобы перед этим не помолиться со всею искрен ностью, и никогда не изображал страдания Спасителя, не разры давшись при этом. («Итальянские исследования», т. II, стр. 252). Следовательно, с одной стороны, прогресс живописи заключался во все возраставшей жизненности и естественности, с другой сто роны, имелась глубина благочестивого чувства, искренняя заду шевность в вере, сверх того еще преобладала свобода, ловкость, правдивость и красота композиции, позы, одеяния и колорита. Если дальнейшее развитие привело к еще более возвышенному, более полному выражению духовной проникновенности, то рас сматриваемая эпоха никогда не была превзойдена по чистоте и невинности религиозного чувства и серьезной глубине компози ции. Правда, некоторые картины этой эпохи по своему колориту, группировке и рисунку могут нас до некоторой степени оттолкнуть тем, что жизненные формы, употребляемые для изображения ре лигиозности внутреннего чувства, для этого религиозного выра жения еще не являются безусловно общепринятыми, однако со стороны духовного чувства, из которого возникают произве дения искусства, нельзя игнорировать наивной чистоты, внутрен ней связи с сокровенными глубинами подлинного религиозного содержания, твердости религиозной любви даже в бедствиях и печали, а порою и грации невинности и блаженства, ведь следую щие эпохи, если они и прогрессировали в отношении других сто рон художественного совершенства, все же не могли вновь до стигнуть этих первоначальных преимуществ, после того как они были утрачены. П) Третий момент, в дальнейшем развитии привходящий к только что упомянутым, касается более широкого круга сюжетов, которые стали приниматься для изображения в новом осмыслении. В итальянской живописи религиозный момент по себе с самого начала приблизился к действительности уже потому,