Лекции по эстетике. Книга третья

живопись

S3 кость их окостенения, сравнивая эти наполовину непонятные черты с жизнью, так нам приходится думать и предполагать относительно их произведений». Между тем это только первые попытки искусства отречься от однообразия и неподвижности и перейти к живому и индивидуально выразительному. (3) Дальнейший, второй шаг заключается в том, что живопись порывает с названными греческими образцами и вступает в об ласть человеческого и индивидуального в соответствии со всей своей концепцией и выполнением, все более развивая глубокую гармонию между человеческими характерами и формами и между религиозным содержанием, которое они должны раскрыть. аа) Здесь прежде всего следует упомянуть о большом влиянии, оказанном Джотто и его учениками. Джотто изменил прежний способ заготовки красок, а также характер концепций и направ ление живописи. Как явствует из химических исследований, новогреческие художники, по-видимому, пользовались воском в качестве связывающего средства для красок и в качестве верх него слоя, откуда и произошел «желтовато-зеленоватый, затем няющий тон», который нельзя всецело объяснить действием света лампы («Итальянские исследования», т. I, стр. 312). Это более тягучее связывающее средство греческих художников Джотто совсем отбросил и перешел к растиранию красок на прозрачном соку молодых побегов незрелых фиг и на других менее жирных соединителях, которыми итальянские художники раннего сред невековья пользовались, быть может, еще до того, как они стали слепо подражать византийским мастерам («Итальянские исследо вания», т. II, стр. 43; т. I, стр. 312). Эти связывающие средства не отражались на красках в смысле их потемнения, но позволяли им сохранить их светлоту и ясность. Важнее был переворот, произведенный Джотто в итальянской живописи в отношении выбора сюжетов и характера изображения. Уже Гиберти с похва лен говорит, что Джотто бросил грубую манеру греков и, не на рушая меры, ввел в искусство естественность и привлекательность («Итальянские исследования», т. II, стр. 42); также Боккаччо («Декамерон», 6-й день, 5-я новелла) говорит о нем, что природа не создала ничего такого, чего Джотто не сумел бы воспроизвести до степени полной иллюзии. В византийских картинах с трудом можно найти хотя бы одну черту созерцания природы; Джотто был тем, кто обратил свой взор на окружающую действительность и сопоставил образы и аффекты, которые он хотел изобразить, с самой жизнью, как она клокотала вокруг него. С этим направ лением совпало то обстоятельство, что в эпоху Джотто не только нравы вообще стали свободнее, а жизнь — полной наслаждений, но стали почитаться многие новые святые, которые по времени были ближе самому художнику. При принятом направлении близости к реальной действительности Джотто в особенности избирал таких святых в качестве объекта своего искусства, так