Лекции по эстетике. Книга третья

ЭСТЕТИКА

74

рактеру, поэтому она легко переходит к портретности как тако вой. Итак, было бы несправедливо презирать портретную живо пись как не соответствующую высоким целям искусства. Кто захотел бы поступиться большим числом превосходных портре тов великих мастеров? Кто независимо от художественной цен ности подобных произведений не стремится иметь перед собой, помимо представления о знаменитых лицах, их духовной жизни, их поступков, такого представления их облика, которое доведено до совершенства созерцания. Ведь и величайшее, высокопоставленней- шее лицо было или есть реальный индивид, и эту индивидуальность, духовность в ее реальном обособлении и живом облике мы хотим сделать объектом созерцания. Но независимо от таких целей, не входящих в сферу искусства, в известном смысле можно зая вить, что прогресс живописи начиная с ее несовершенных опытов заключается в том, чтобы доработаться до портрета. Первона чально это было скромное, благоговейное чувство, породившее внутреннюю жизненность; более высокое искусство оживило это чувство правдой выражения и особого бытия; когда же более углубленно было обращено внимание на внешнее проявление, то углубилась и внутренняя жизненность, к выражению которой стремились. Однако, для того чтобы портрет оказался подлинным произ ведением искусства, как уже было сказано, в нем должно отпе чатлеться единство духовной индивидуальности, а духовный характер должен стать преобладающим и выделиться на первый план. Здесь большую роль играют все части лица; тонкое чувство лица у художника делает наглядным своеобразие индивидуаль ности тем, что он обращает внимание и выделяет как раз те черты и части, в которых раскрывается это духовное своеобразие в наи более ясной и выразительной жизненности. В этом отношении порт рет может быть очень близок к натуре, может быть искусно исполнен и тем не менее оказаться бездушным, а набросок, сделанный рукою мастера несколькими штрихами, будет бесконечно живее и исклю чительно похожим. Однако в данном случае такой набросок должен воспроизвести в простом виде, но полностью основной облик характера в доподлинно значительных выразительных чертах, что забеляется и делается неприметным в этом более бездушном изображении в духе точного воспроизведения. В этом отношении всего полезнее опять-таки будет держаться счастливой середины между подобными набросками и слепым подражанием. Таковы, например, мастерские портреты Тициана. Они выступают перед нами с такой индивидуальной выразительностью и дают нам такую идею духовной оживотворенности, какой мы не получаем от лица, созерцаемого нами воочию. Здесь дело обстоит так же, как с описаниями больших деяний и событий, воспроизводимых подлинным художником-историком: он набрасывает нам гораздо более значительную и правдивую картину этих событий, чем то,