Лекции по эстетике. Книга третья

66

ЭСТЕТИКА

фигуру, но внешность, в форме которой живопись раскрывает внутреннюю жизнь, и есть как раз индивидуальная ситуация поступка, страсть, воплотившаяся в определенном действии, лишь благодаря ей чувство получает свое истолкование и мо жет быть узнано. Поэтому, если поэтический момент живо писи усматривать в том, что она должна выражать внутреннее чувство непосредственно, без ближайшего мотива и действия, чертами лица и позой, то это значит загонять живопись в абстрак цию, которой она как раз должна избегать, и требовать от нее, чтобы она овладела своеобразием поэзии; при таких обстоятель ствах, если она пойдет на подобный эксперимент, она станет лишь сухой и приторной. Я здесь выделяю эту сторону, так как на здешней прошлогод ней выставке (1828 г.) большим успехом пользовались многие картины так называемой дюссельдорфской школы; мастера этой школы при всей своей рассудительности и технической выучке примкнули к этому направлению, изображая внутреннюю жизнь, изображая то, что полностью доступно лишь поэзии. В большей своей части содержание этих картин было извлечено из стихотво рений Гёте или из Шекспира, Ариосто и Тассо и сводилось глав ным образом к внутренним эмоциям любви. Большей частью луч шие картины изображали любовную пару, например Ромео и Джульетту, Ринальдо и Армиду, без обозначения ближайших ситуаций, так что такая пара ничего не делает, ничего не выра жает, кроме взаимной любви, другими словами, они только скло няются друг к другу, любовно смотрят друг на друга, любовно засматривают друг другу в глаза. При таких обстоятельствах естественно, что главное выражение сосредоточивается в губах и глазах, особенно обращает на себя внимание Ринальдо своими длинными ногами, причем он в сущности не знает, как они у него лежат, не знает, что с ними делать. Поэтому их вытянутое поло жение совершенно бессмысленно. Как мы видели, скульптура отмежевывается от изображения глаз и души, живопись же поль зуется богатыми выразительными моментами, но она не должна на этом сосредоточиваться, она не должна стремиться к тому, чтобы основную черту выражения немотивированно сводить к осо бенностям взгляда, огненного или тусклого, блуждающего, также тоскливого, к приветливо нежным очертаниям губ. Таков же был «Рыбак» Гюбнера; сюжет для этой картины был извлечен из из вестного стихотворения Гёте, с удивительной глубиной чувства и грацией изображающего неопределенную тоску по покою, про хладе и чистоту воды. Мальчик-рыбак, стоящий обнаженным и увлекаемый водой, изображен с очень прозаическим лицом, так же как и мужские фигуры на других картинах. При таком спокойном лице нельзя предположить, чтобы он был способен к глубоким, хорошим чувствам. Вообще обо всех этих мужских и женских фигурах нельзя сказать, чтобы они отличались здоро-