Лекции по эстетике. Книга третья

живопись

41 просьбу о чем-либо специальном, но все же это специальное не есть то, что, собственно, должно быть выражено, суть ее заключается в уверенности в том, что мы будем услышаны вообще, а не в том, что нас услышат ввиду этой специальной цели, но это есть абсо лютное доверие к тому, что бог мне уделит то, что необходимо для моего блага. И в таком понимании молитва есть удовлетворение, наслаждение, яркое чувство и сознание вечной любви, которая не только мерцает, как луч, освещающий образ и данное состоя ние, но составляет самое это состояние, изображаемое, сущее. В таком состоянии преклонения находится, например, папа Сикст на картине Рафаэля, носящей имя этого папы. Такова же святая Варвара там же; таковы бесчисленные изображения преклонения апостолов и святых, святого Франциска, например в изображении его у подножия креста, здесь вместо скорби Христа, вместо сму щения, сомнения, отчаяния апостолов содержанием берется лю бовь к богу и почитание его, молитва, в нем растворяющаяся. В старинные времена живописи в таком виде преимущественно выставлялись пожилые лица, испытавшие жизнь и страдания, причем они имеют портретное сходство, но это — благоговение души, так что эта молитва является их занятием не в данный мо мент, а они становятся как бы духовными, святыми лицами: вся их жизнь, мышление, желания и стремления сводятся к благого вению, при всей портретное™ выражение их лиц не содержит ни чего, кроме этой уверенности и умиротворенности любви. Но у немецких и нидерландских мастеров дело обстоит уже иначе. Так, например, сюжетом картины в Кельнском соборе являются пришедшие поклониться волхвы и патроны Кельна, и у последо вателей Ван-Эйка этот сюжет был излюбленным. Здесь нередко пришедшими поклониться оказываются известные лица, князья, например на знаменитой картине поклонения, находящейся у братьев Буассере (эта картина выдается за произведение Ван- Эйка), двое опознаются как король Филипп Бургундский и Карл Смелый. По этим фигурам можно видеть, что они, помимо того, представляют собой еще что-то, что у них есть другие дела, что здесь они словно в воскресенье или в понедельник пришли к обедне, остальную же часть недели или остальную часть дня заняты дру гими делами. На нидерландских и немецких картинах изображены главным образом дароприимцы, благочестивые рыцари, богобояз ненные хозяйки дома со своими сыновьями и дочерьми. Они по хожи на Марфу, которая то уходит, то приходит и заботится тоже о посторонних и мирских делах, а не на Марию, избравшую благую часть. Правда, в их благочестии есть искрен ность и чувство, но не песнь любви наполняет всю их природу, и эта песнь должна была бы сводиться не только к возвышен ному настроению, молитве или благодарности за полученное удовлетворение, но составлять их единственную жизнь, как у соловья.