Лекции по эстетике. Книга третья

394

ЭСТЕТИКА

чувствуем, что в этом чудовищном окружении он потерянный человек, которого почти совсем извел внутренний гнет еще до того, как к нему извне подступает смерть. На то же мы наталки ваемся в «Ромео и Джульетте». Для этого нежного цветка не подходит та почва, на которую он был посажен, и нам ничего не остается, как оплакивать вызывающую грусть мимолетность такой прекрасной любви; она подобно нежной розе в долине этой случайной жизни гибнет от грозной бури и непогоды и бессильных расчетов благородной, благосклонной мудрости. Но эта охватываю щая нас боль представляет собою лишь скорбное примирение- зло получное блаженство в несчастье. рр) Как поэты выставляют простую гибель персонажей, так же легко могут они придать такой оборот подобной случайности завя зок, что из этого получается благополучная развязка отношений и характеров, которыми они нас заинтересовали, хотя бы это мало обусловливалось остальными обстоятельствами. Во всяком слу чае благоприятная развязка такой судьбы одинаково правомерна, как и неблагоприятная, и, если вопрос только в этой разнице, то я готов признать, что для меня счастливая развязка милее, — а почему бы и не так? Для того, чтобы предпочитать простое не счастье счастливой развязке, нет никакого другого основания кроме особой благородной чувствительности, наслаждающейся скорбью и печалью и чувствующей себя в них более заинтересован ной, чем в безболезненных положениях, ежедневно ею созерцав- ' мых. Поэтому конец не должен быть трагическим, если инте рес по себе такого рода, что собственно нечего стремиться к тому, чтобы ради него жертвовать лицами, поскольку они, не отрекаясь от самих себя, могут поступиться своими целями и прийти к взаимному соглашению, на них опираясь. Ведь трагизм конфликтов и разрешения их вообще должны лишь там стоять на первом месте, где это необходимо, чтобы предоставить право более высокому созерцанию. Если же нет такой необходимости, то простое страдание и несчастие ничем не оправданы. В этом коренится естественное основание пьес и драм, представляющих нечто среднее между трагедиями и комедиями. Собственно поэти ческую установку этого жанра я охарактеризовал уже раньше. У нас, немцев, этот жанр отчасти культивируется чувствитель ными темами мещанской и семейной жизни; отчасти он увлекается рыцарством, как этому был дан ход со времени Геца фон Берли- хингена, главным образом же это было триумфом моральной сти хии, которая чаще всего прославлялась в этой сфере. Обычно здесь идет речь о деньгах и имуществе, сословных отличиях, не счастных любовных связях, внутренних пороках меньшей значи мости и калибра и т. п., вообще о том, что ежедневно находится перед нашим взором, но с тем отличием, что в таких моральных пьесах победа остается на стороне добродетели и долга, порок же посрамляется и наказывается или приводится к раскаянию, так