Лекции по эстетике. Книга третья

поэзия

389 а именно — к характерам и коллизиям между ними; если вкратце резюмировать, то ближайшее, что можно принять за исходный пункт, сводится к следующему: Герои античной классической трагедии, если их натура .опре деленно раскрывается в одном нравственном пафосе, соответствую щем исключительно его собственной самой по себе завершенной природе, наталкиваются на обстоятельства, среди которых они неизбежно попадают в конфликт со столь же обоснованной, про тивостоящей нравственной силой. Между тем романтические харак теры с самого начала стоят в гуще громадного разнообразия слу чайных связей и условий, в этой сфере характер действует так или иначе, так что конфликт, которому внешние предпосылки безусловно дают повод, по существу коренится в характере; ему подчинены лица в своей страсти не в связи с субстанциальным оправданием, а поскольку они таковы, каковы они есть. Также греческие герои действуют, правда, согласно своей индивидуаль ности, но, как сказано, эта индивидуальность на высоте античной трагедии сама представляет собою внутри себя нравственный пафос, между тем как в современной трагедии своеобразный характер как таковой приходит к решениям согласно субъективным жела ниям и потребностям, внешним влияниям и т. п.; при этом для такого характера оказывается случайностью, берется ли он за то, что само по себе оправдано или вводится в неправду и преступ ление. Поэтому здесь, конечно, может совпасть нравственный смысл цели и характер, однако это совпадение, в связи с индиви дуализацией целей, страстей и субъективной задушевности, не составляет существенной основы субъективного условия трагиче ской глубины и красоты. Что касается дальнейших особенностей самих характеров, то в связи с тем, что в этой области предоставлен полный простор пестрому многообразию, здесь мало можно выдвинуть общих положений. Поэтому я коснусь лишь нижеследующих основных моментов. Ближайшая противоположность, которая довольно отчетливо бросается в глаза, есть противоположность абстракт ной и тем самым формальной характеристики в отношении к ин дивидам, которые находятся в живом контрасте с нами, конкрет ными людьми. Что касается первой категории, то можно в качест ве примеров привести в особенности образы французских и италь янских трагедий; возникнув из подражания античным авторам, они могут представлять собой лишь простые персонификации определенных страстей: любви, чести, славы, властолюбия, ти ранства ит. п., а по мотивам своих поступков, равно по степени и характеру своих чувств они действительно отличаются большой декламационной пышностью и исключительным риторическим блеском; однако в таком виде пояснительной функции они скорее напоминают промахи Сенеки, чем мастерские драматические про изведения греков; также испанская трагедия примыкает к этому 13 Гегель, т. XIV