Лекции по эстетике. Книга третья

поэзия 375 деятельности возникает в своем разногласии точно так же, как оно снова из этого движения увлекается обратно к единству — таким образом, перед нами для сферы нравственного в деятель ности имеются две различные формы. А именно, во-первых, простое сознание, которое в спокойной безмятежности остается безупречным и нейтральным для себя и других, поскольку сознание стремится к субстанции лишь как нераздвоенное единство ее специальных сторон. Это недифферен цированное и тем самым лишь всеобщее сознание в своем прекло нении, своей вере и счастье не может прийти ни к какому опре деленному действию, но испытывает перед находящимся в нем разладом своего рода ужас, хотя сознание, само бездеятельное, вместе с тем ставит выше себя духовную смелость, позволяющую решиться и выступить в связи с самостоятельно поставленной целью, но неспособно само вступить в эту сферу, являясь простой почвой и зрителем, и поэтому для действующих лиц, почитаемых за нечто высшее, не сохраняет за собой никакой другой деятель ности, как противопоставлять энергии их решения и борьбы объект собственной мудрости, а именно — субстанциальную идеальность моральных сил. Вторую сторону образует индивидуальный пафос, с нравст венным правом побуждающий активные характеры выступить в борьбе против других и тем самым вовлекающий их в конфликт. Индивиды с таким пафосом не представляют собою того, что мы называем характерами в современном смысле слова, вместе с тем это не простые абстракции — они занимают живую середину между тем и другим, как живые образы, которые суть лишь то, что они есть, без коллизии внутри себя, без колебания, позволяющего признать другой пафос; постольку в противоположность тепереш ней иронии это высокие, абсолютно определенные характеры, — но их определенность находит свое содержание и основание в осо бой моральной силе. Поскольку же лишь конфликт (Entgegenset- zung) между такими индивидами, которые имеют право действо вать, составляет трагическое, постольку он проявляется лишь на почве человеческой действительности. Ведь только при конфликте определяется черта, благодаря которой особое качество составляет субстанцию индивида в том смысле, что индивид со всеми своими интересами и бытием входит в такое содержание и превращает его во всепроникающую страсть. У блаженных же богов индиф ферентная божественная природа составляет существенную сто рону, между тем как конфликт (Gegensatz), который никогда не имеет действительного серьезного значения, скорее превращается во вновь разрушающую себя иронию, как я уже на это указывал по поводу гомеровского эпоса. Эти обе стороны одинаково существенны для целого; они со ставляют основные элементы, примирение которых изображает в своих художественных произведениях греческая трагедия в виде