Лекции по эстетике. Книга третья

370

ЭСТЕТИКА

приводит то обстоятельство, что, с одной стороны, боги и цари выступают, как действующие лица, с другой стороны имеется комическая „фигура раба Сосии. Трагическое и комическое еще больше переметаны в современной драматической поэзии, ибо и здесь в трагедии принцип субъективности, освобождающийся для себя в сфере комического, с самого начала раскрывается как преобладающий и оттесняет субстанциальность содержания нрав ственных сил. РР) Но более глубокое примирение трагической и комической концепций в новую целостность заключается не в том, что эти про тивоположности оказываются рядом или сменяют друг друга, но в том, что они выравниваются, взаимно притупляясь. Субъектив ность вместо того, чтобы действовать в комической извращенности, наполняется серьезностью надлежащих связей и устойчивых характеров, в то время как трагическая твердость воли, глубина коллизий настолько смягчается и выравнивается, что дело может дойти до примирения интересов и гармонической согласованности' целей и лиц. В такой концепции преимущественно коренится возник новение современных комедий и драм. Глубинную сторону этого принципа составляет взгляд, что вопреки отличиям и конфликтам интересов, страстей и характеров всё же реализуется гармониче ская действительность через человеческую деятельность. Уже у античных народов имеются трагедии, которые кончаются подоб ным образом, причем лица не приносятся в жертву, но сохраняются; так, например, ареопаг в «Эвменидах» Эсхила присуждает право быть почитаемым обеим сторонам — Аполлону и мстительницам- девам; так и в «Филоктете» борьба между Неоптолемом и Филокте- том улаживается божественным появлением и благодаря советам Ге ракла, и они оба отправляются к Трое. Но здесь примирение прихо дит извне через приказ богов и т. д., внутренний источник возникно вения коренится не в сторонах, между тем в современных пьесах действующие лица ходом своих собственных действий приводятся к этому окончанию спора и к взаимному примирению своих целей или характеров. С этой точки зрения «Ифигения» Гёте — подлин ный поэтический образец драмы, больше, чем «Тассо», — в по следнем, с одной стороны, примирение с Антонио скорее является лишь делом чувства и субъективного признания, что Антонио обладает реальным жизненным смыслом, которого недостает характеру Тассо, с другой стороны — право на идеальную жизнь, которое удержал за собою Тассо в конфликте с действительно стью, приличием, благообразием, преимущественно лишь субъек тивно в зрителе сохраняет свою силу и внешне выступает разве только как защита для поэта и участие к его судьбе. м и) Но в целом границы этого среднего жанра отчасти более зыбки, чем границы трагедии и комедии, отчасти здесь имеется большая опасность либо выйти за пределы подлинно драматиче ского типа, либо ввергнуться в сферу прозы. Именно поскольку