Лекции по эстетике. Книга третья

поэзия 367 благодаря своей собственной бренности. Например, демокра- тическому народу, с эгоистическими гражданами, сварливыми, легкомысленными, надменными, нерелигиозными и необразован ными, болтливыми, хвастливыми и тщеславными — такому народу нельзя помочь; он разлагается в своей глупости. Все же не всякое лишенное субстанциальности действие комично уже вследствие этой ничтожности. В этом случае часто смешное смешивается с ко мическим в собственном смысле. Смешным может оказаться любой контраст существенного и его проявления, цели и средств, про тиворечие, благодаря которому явление уничтожает себя внутри самого себя, а намерение в своей реализации лишает само себя своей цели. К комическому же мы должны предъявить еще более глубокое требование. Например, попом-людей не. представляют ничего комического. Очень ясное доказательство тому доставляет нам сатира, чем в более ярких красках она изображает противо речие между действительным миром и тем, чем должен был бы быть добродетельный человек. Глупости, бессмыслица, нелепости точно так же могут не быть комическими сами по себе, хотя над ними мы смеемся. Люди могут смеяться над самыми противо положными вещами. Самое пошлое и безвкусное может вызвать у людей смех, и часто они также смеются над наиболее важным и глубоким, если в нем обнаруживается самая незначительная сторона, идущая вразрез с их привычками и повседневными взгля дами. В таком случае смех есть лишь обнаружение хорошей сооб разительности, знак того, что эти люди настолько умны, чтобы понять подобный контраст и сознать себя выше этого. Так же точно есть смех при насмешке, сарказме, смех безнадежности и т. п. Между тем в сферу комического вообще входит бесконечная весе лость и уверенность в том, что неизменно возвышаешься над своим собственным противоречием и не огорчаешься здесь, не чувствуешь себя несчастным; это — блаженство и удовлетворение субъектив ности, которая в своей уверенности в себе может переносить раз рушение своих целей и их осуществления. Тугой ум менее всего к этому способен именно там, где он в своем поведении становится всего смешнее для других. РР) Что касается особенностей содержания, доставляющего объект комического действия, то по этому поводу я предполагаю в общем коснуться лишь следующих пунктов. Во-первых, с одной стороны, цели и характеры в себе и для себя несубстанциальны и противоречивы, поэтому неспособны к тому, чтобы добиться своего. Так, например, скупость прежде всего сама по себе кажется ничтожной как в отношении того, на что она направлена, так и в связи с мелочными средствами, которыми она пользуется. Ибо скупость последнюю реальность усматривает в мертвой абстракции богатства, в деньгах как таковых и стремится достигнуть этого пустого наслаждения утратой всякого другого конкретного удовлетворения, между тем как все же в этом бесси ­