Лекции по эстетике. Книга третья

ЭСТЕТИКА

36

искусство не может дать больше того, как изобразить его в виде благороднейшего, достойнейшего, мудрейшего человека вроде Пифагора и еще кого-нибудь из других мудрецов «Афинской школы» Рафаэля. Поэтому особую помощь следует искать лишь в том, что живопись дает возможность созерцать божественность Христа главным образом в сопоставлении с его окружением, в особенности по контрасту с грехом, раскаянием и покаянием или человеческой низостью и испорченностью, или, наоборот, по контрасту с молящимися; они, будучи людьми, будучи ему равными, своими молитвенными обращениями отодвигают его в его проявлении и наличии от непосредственного существо вания, так что мы видим его вознесенным в духовное небо и при этом имеем возможность созерцать, что он явился не только как бог, но как обычный, естественный, не идеальный образ и, бу дучи духом, по существу пребывает среди людей, в общине и выра жает свою божественную природу в размышлениях людей. Но это духовное рефлектирование мы должны понимать не в том смысле, что бог налицо в человечестве, как в простой акциденции или внешней форме и способе выражения, но мы должны на ду ховное бытие в человеческом сознании смотреть, как на существен ное духовное бытие бога. Такой способ изображения применяется в особенности там, где Христос должен явиться перед нами как человек, как учитель, как воскресший из мертвых или как преобра зившийся и возносящийся на небо у нас на глазах. Именно в та кого рода положениях средства живописи, человеческий образ и его краски, лицо, выражение глаз сами по себе недостаточны, чтобы полностью выразить то, что сосредоточено в Христе. Менее всего здесь можно удовольствоваться античной красотой форм. В особенности же в самом Христе более высокого выражения бо жественности чем то, что может дать живопись, требуют воскре сение, преображение и вознесение, равно вообще все сцены из жизни Христа, в которых он после распятия и смерти как этот отдельный человек уже освободился от конечного бытия и нахо дится на пути возвращения к отцу; при этом живопись здесь должна стереть то специальное средство, при помощи которого ей прихо дится изображать человеческую субъективность в ее внешнем облике, и преобразить это средство в более чистом свете. Поэтому более выгодны и более соответствуют своей цели те сцены из истории жизни Христа, в которых он не проявляется духовно завершенным в себе или где божественное начало затор можено, унижено, дано в отрицательном моменте. Таково младен чество Христа и история его страданий. Христос в образе младенца, с одной стороны, определенно выражает свое значение, которое он имеет в религии; он вочелове- чившийся бог, поэтому он и проходит естественные ступени раз вития человеческого существа; с другой стороны, то обстоятель ство, что он представляется младенцем, служит фактическим пре ­