Лекции по эстетике. Книга третья

живопись

35 есть прежде всего сын, Христос. Прежде всего в нем мы усматри ваем этот момент индивидуальности и вочеловечения как божест венный момент и именно так, что он представляется образом воль ной фантазии, как у греческих богов, но как существенное откро вение, как подлинная суть и подлинный смысл. ₽₽) Итак, Христос является основным объектом любви в изо бражениях живописи. В самом деле, благодаря этому объекту искусство одновременно переходит в человеческую сферу, кото рая, помимо Христа, захватывает здесь более широкий круг, переходит к изображению Марии, Иосифа, Иоанна, апостолов и т. п. и, наконец, также народа, который в одной своей части следует за спасителем, в другой — требует его распятия и изде вается над ним в его страданиях. Здесь вновь возникает только что указанная трудность, за ключающаяся в том, что Христос должен быть взят и воспроизве ден в своей универсальности , как это бывает в поясных изображе ниях и в портретах. Должен признать, что я во всяком случае не получаю от изображений головы Христа, мною виденных, того удовлетворения, на которое можно было бы рассчитывать, на пример от картины Карраччи, главным же образом от знаменитой головы Ван-Эйка в прежней коллекции Солли, ныне находящейся в Берлинском музее, и от головы Мемлинга у братьев Буассере, ныне в Мюнхене. Правда, голова Христа Ван-Эйка очень внуши тельна по форме, по изображению лба, по краскам, по всему за мыслу, но рот и глаза вместе с тем не выражают ничего сверхчело веческого. Мы скорее получаем впечатление неподвижной серьез ности, которое еще усиливается характерными чертами облика, зачесом волос и т. п. Если же по выражению и форме такие изобра жения головы приближаются к индивидуальным, человеческим и, вместе с тем, приобретают мягкость, нежность, кротость,то они легко теряют в глубине и силе воздействия; меньше всего, как я сказал уже выше, подходит здесь красота греческой формы. Итак, в более соответствующем виде предметом живописного изображения можно брать Христа в различных моментах его земной жизни. Но в этом отношении нельзя упускать из виду одного существенного отличия. Конечно, с одной стороны, в исто рии жизни Христа основным моментом является человеческая субъективная природа бога; Христос становится одним из бо жеств, но в качестве подлинного человека, как человек между себе подобными, он входит в среду людей, поэтому он и может быть изображен в облике человека, поскольку этот облик выражает духовное внутреннее начало. С другой стороны, он не только от дельный человек, но, безусловно, бог. В тех обстоятельствах, когда это божественное начало должно вырваться из человеческой субъективности, живопись наталкивается на новые трудности. Глубина содержания начинает становиться слишком мощной. Ведь в большинстве случаев, когда Христос, например, учит, 2*