Лекции по эстетике. Книга третья

34 Э с Ф етй ^ а этому она тем выразительнее отпечатлевается, что ее высшим зако ном не является классическая красота, пронизанность непосредст венной живостью и конечной обособленностью от духовного ре лигиозного содержания. Несмотря на это, характерное не может и не должно омрачать эту задушевность любви, которая со своей стороны также не связана с характерным как таковым, но стала свободной и по себе составляет подлинно самостоятельную духов ную идеальность. Идеальный центр и основное содержание религиозной сферы образует примиренная, удовлетворенная любовь, как это уже было разъяснено при рассмотрении романтической формы искусства; ее предмет в живописи не может оставаться чем-то только духовно потусторонним, но должен быть в самом деле налицо, ведь и ду ховное содержание живопись должна изобразить в форме челове ческой, телесной действительности. Здесь мы можем назвать как безоговорочно подходящее духовное содержание этого круга святое семейство и прежде всего любовь Мадонны к младенцу. По обе стороны этого центра находится еще обширный материал, хотя во многих отношениях по себе менее подходящий для живо писи. Расчленение всего этого содержания мы можем фиксировать следующим образом. аа) Изначальным предметом является объект самой любви в простой всеобщности и неомраченном единстве с собой — сам бог в своей невидимой сущности — бог-отец. Но, если живопись хочет изобразить бога-отца в соответствии с его религиозным христианским образом, ей предстоит преодолеть большие труд ности. Отец богов и людей в качестве особого лица нашел свое исчерпывающее изображение в искусстве в образе Зевса. Но христианскому богу-отцу прежде всего недостает человеческой индивидуальности, в которой живопись только и может воспроиз вести духовное. Ведь взятый по себе бог-отец является, правда, духовной личностью, высшим могуществом, мудростью ит. п., но фиксируется как нечто безобразное и как абстрактная мысль. Между тем живопись не может обойтись без антропоморфирования и, следовательно, должна наделить бога человеческим обликом. Как бы общо, как бы .возвышенно, как бы духовно и сильно ни представлять себе образ, все же получится только мужское более или менее серьезное лицо, которое не вполне соответствует образу бога-отца. Из старых нидерландских мастеров Ван-Эйк, например, в престольном образе бога-отца в Генте достиг наибольшего со вершенства, какого можно добиться в этой области; это — произ ведение, которое можно поставить рядом с олимпийским Юпите ром; но, сколь бы законченным оно ни было по выражению вечного покоя, величия, мощи, достоинства и т. п., а по замыслу и выпол нению оно так глубоко и грандиозно, как только возможно, все же что-то не удовлетворяет в нем наше представление. В самом деле то, в каком виде представлен бог, именно человеческая личность,