Лекции по эстетике. Книга третья

Поэзий

353 жанию и с которыми мы теперь не чувствуем себя связанными нашим современным сознанием ввиду того, что эти условия нам чужды. Например, болезнь Филоктета, зловонную опухоль на его ноге, его стоны и крик нам так же мало было бы желательно видеть и слышать, как мало интересные для нас стрелы Геракла, о которых преимущественно идет речь. Подобным же образом мы, правда, допускаем в опере варварство жертвоприношения в «Ифигении в Авлиде» или Тавриде, в трагедии же этот момент безусловно должен был бы получить другой оборот, как это и было сделано Гёте. р) Но дальнейший уклон зависит от различия нашей привычки — одни произведения мы читаем сами, другие произведения мы со зерцаем в исполнении полными жизни, как нечто целое; в ре зультате сами поэты отчасти определяют свое произведение лишь для чтения, считая, что это обстоятельство не оказывает влияния на структуру произведения. Во всяком случае в этом отношении есть отдельные моменты, касающиеся лишь внешней стороны, которая включается в так называемое знание сцены; если здесь наносится какой-нибудь ущерб, то это не уменьшает достоинства драматического произведения в поэтическом смысле. Сюда отно сится, например, расчет такого планирования сцены, чтобы сле дующий акт, требующий значительных сценических приспособ лений, легко мог следовать за первым или чтобы у артиста оста валось время для нужного переодевания или отдыха. Такого рода знание и сноровка не доставляют никакого поэтического преимущества или дефекта и в той или иной мере зависят от те атральных установок, по себе изменчивых и условных. Напротив, имеются другие моменты, в отношении которых поэт, чтобы стать подлинным драматургом, должен действительно иметь перед гла зами живое исполнение и должен уметь заставить говорить и действовать характеры с точки зрения исполнения, т. е. под углом зрения действительного и наличного выступления. В та ком разрезе театральное представление — действительно проб ный камень. Ибо перед высшим судом здравой или зрелой в ху дожественном отношении публики простые высказывания или тирады так называемой изящной речи не выдерживают критики, если им не хватает драматической правды. Впрочем, порой и публика может оказаться испорченной столь высоко расценива емым образованием, т. е. вбиванием в голову извращенных взгля дов и причуд знатоков и критиков ; если же у публики еще имеется какой-нибудь здравый смысл, то она удовлетворяется лишь тогда, когда характер обнаруживается и действует так, как того тре бует и приносит с собоіі и природа, и искусство. Между тем, когда поэт намерен писать лишь для одинокого читателя, то дело легко сводится к тому, что он заставляет действующих лиц гово рить и действовать так, как это у нас происходит в письмах. Если кто-нибудь нам описывает основания для своих намерений 12 Гегель, т. XIV