Лекции по эстетике. Книга третья

284

ЭСТЕТИКА

и завершенном виде, наконец, ясные, как свет, неизменно бесфор менные, более вековечные по полноте мыслей — в раю. Антич ность заглядывает, правда, в этот мир католического поэта, но лишь как путеводная звезда и спутница человеческой мудрости и просвещения, так как всюду, где дело доходит до учения и догмы, слово принадлежит лишь схоластике христианской теологии и любви. 7Y) Как на третью основную область, в которой разверты вается эпическая поэзия средневековья, мы можем указать на рыцарство — это относится и к светскому романтическому содер жанию его любовных похождений и подвигов чести, равно к спле тению с религиозными целями, такова мистика христианского рыцарского чувства. Происходящие здесь действия и события не затрагивают национальных интересов — это подвиги индивида, содержанием которых является только субъект как таковой — я описал это уже выше по поводу романтического рыцарства. Бла годаря этому индивиды, правда, стоят совершенно самостоятельно, будучи свободными, и в пределах мирового окружения, еще не закрепившегося для прозаического распорядка, образуют новый героический цикл, не имея субстанциальной реальности при своих отчасти религиозно-фантастических, отчасти субъективных и вооб ражаемых интересах с мирской точки зрения, а на такую реаль ность опираются греческие герои в их общей или индивидуальной борьбе, победах и гибели. Это содержание, правда, послужило отправной точкой для многих эпических изображений, все же при ключенческий характер положений, конфликтов и завязки, воз никающих при таком материале, с одной стороны, скорее ведет к обработке в виде песен, так что многообразие отдельных авантюр не сплетается ни в какое более строгое единство; с другой сто роны, — тяготеет в сторону романа, который, однако, здесь не развивается на основах твердо организованного гражданского порядка и прозаического образа жизни. Все же фантазия не удо влетворяется тем, чтобы за пределами прочей действительности измышлять себе рыцарские героические образы и приключения, но связывает подвиги этих персонажей с большими сказочными центрами, выдающимися историческими лицами, решительной борьбой известной эпохи и тем самым во всяком случае в общем получают опору в том виде, как она необходима для эпоса. Но и эти основы в большинстве случаев опять-таки вовлекаются в сферу фантастического и не достигают той отчетливо выполнен ной объективной наглядности, благодаря которой гомеровский эпос превосходит всякий другой эпос. Кроме того, здесь отпадает, во всяком случае в известной степени, национальный элемент в соб ственном смысле в связи с тем, что тот же материал обрабатывается одинаковым образом французами, англичанами, немцами и от части также испанцами; а у индусов, персов, греков, кельтов и т. п. этот национальный элемент составлял твердое эпическое