Лекции по эстетике. Книга третья

2?6

ЭСТЕТИКА

а') Между тем у китайцев нет национального эпоса. Ведь про заическая основная черта их созерцания, придающая даже пер овым зачаткам истории рассудительную форму прозаической упо рядоченной исторической действительности, так же как рели гиозные представления, недостаточны для художественной формы в собственном смысле, с самого начала в виде неустранимого пре пятствия метают этому высшему эпическому жанру. В виде компенсации оказываются широко распространенными более позд ние маленькие рассказы и широко задуманные романы, которые должны нас изумлять отчетливой наглядностью всех положений и точным изложением частных и общественных отношений, много образием, тонкостью, нередко даже чарующей нежностью, в осо бенности женских характеров, равно всем мастерством этих за вершенных в себе произведений. р) Совершенно противоположный мир раскрывается нам в ин дусских эпопеях. Уже наиболее ранние религиозные взгляды, если судить о них по тому немногому, что до сих пор известно из Вед, содержат плодотворный зародыш для мифологии, подлежащей эпическому воспроизведению; мифология эта с присоединением человеческих героических подвигов преобразовалась в настоящие эпопеи за много тысячелетий до Христа — хронологические дан ные еще очень шатки, по такие эпопеи еще наполовину опираются на чисто религиозные предпосылки и лишь другой половиной ко ренятся в чистой поэзии и искусстве. Особенно обе наиболее про славленные из этих поэм «Рамаяна» и «Махабхарата» воспроиз водят нам миросозерцание индусов во всем блеске и великолепии, в беспорядке, в фантастической обманчивости и расплывчатости, но и наоборот, — в роскоши, в миловидной форме и с индивидуаль ными тонкими эмоциональными и задушевными чертами этого духовного царства растений. Легендарные человеческие подвиги, ’ распространяясь, превращаются в действия воплотившихся богов; их деятельность в своей неопределенности колеблется между бо жественной и человеческой природой, а индивидуальная ограни ченность образов и деяний расширяется до чего-то безгранич ного; субстанциальные основы целого таковы, что западноевро пейское миросозерцание, если оно не согласно поступиться выс шими требованиями свободы и нравственности, не может найти здесь удовлетворения и не может чувствовать к этому симпатии; единство отдельных частей весьма рыхло, и эпизоды, представ ляющие множество слоев, так выделяются из связи с целым, что их следует порой рассматривать как позднейшие вставки, на столько они отличны от божественных сказаний, рассказов об аскетических покаянных подвигах и силе, таким способом при обретаемой, от хитросплетенных объяснений философских учений и систем, равно от прочего разнообразного содержания; но неиз менно дух, откуда возникли эти грандиозные поэмы, коренится в фантазии, не только предшествующей прозаическому развитию,