Лекции по эстетике. Книга третья

поэзия 261 характер внешней реальности. Наоборот, драматическое произве дение искусства дает нам в действительно живом виде своеобразие и ход самого действия, так что здесь с самого начала отпадает опи сание места, внешнего вида действующих лиц и случая как тако вого, и вообще скорее должны быть выставлены внутренние мотивы и цели, нежели связь вселенной во всей своей широте и реальное' положение индивидов. В эпосе же помимо охватывающих реаль ных условий национальной жизни, на которых базируется дей ствие, находит свое место, как внутреннее, так и внешнее, и здесь развертывается вся полнота того, что входит в состав поэзии чело веческой жизни. Сюда мы можем, с одной стороны, отнести окру жающую природу, а именно — не только как соответствующий определенный местный колорит, но и как созерцание полноты природы, — я уже указывал выше, например, что из «Одиссеи» мы узнали, какова была ио представлению греков в эпоху Гомера форма земли, охватывающее сушу море и т. п. Но эти природные моменты составляют не главный предмет, а простую предпосылку, ибо, с другой стороны, в качестве более существенного момента раскрывается представление всего божественного лица в его бы тии, действии, деятельности, а между тем и другим, е-третъих, проступает человеческое как таковое в полноте его домашней- ’ и общественной, мирной и военной обстановки, нравов, обычаев, особенностей и обстоятельств, причем это неизменно идет по двум направлениям — как в сторону индивидуального случая, так и всеобщего состояния в рамках национальных и всякого рода дру гих условий. Что касается, наконец, этого духовного содержания, то воспроизводится не только внешний ход, но равным образом нами должны быть осознаны и внутренние чувства, цели и наме рения, изображение последовательности или непоследовательности индивидуальных поступков. Итак, не отпадает и подлинное со держание лирического и драматического жанров, хотя эти стороны, не доставляя основных форм для изображения в целом, имеют силу в сфере эпического лишь как моменты и не должны лишать эпоса его своеобразных черт. Поэтому нельзя усматривать чего- либо подлинно эпического в том, когда лирические высказывания определяют тон и колорит, как, например, у Оссиана, или если они выделяются тою своей частью, где поэт доставил наилучшее из того, что он мог доставить, — в известной степени мы находим это у Тассо, а преимущественно у Мильтона и Клопштока, но чувства и рефлексии должны раскрываться подобно внешней сто роне, так же как нечто протекавшее, сказанное, и не должны на рушать спокойно развертывающегося эпического тона. Несвяз ный крик чувства, вообще интимная песня души, которая изли вается, чтобы сделать себя доступной изображению, не подлежит включению в эпос. Столь же решительно отклоняет также эпи ческая поэзия живость драматического диалога — в таком диалоге лица ведут разговор в своей непосредственной наличности и на