Лекции по эстетике. Книга третья

200

ЭСТЕТИКА

отчасти может придерживаться архаического и тем самым выраже ний, не употребительных в общежитии, отчасти преимущественно показать себя в своем прогрессирующем словотворчестве и в этом обнаружить большую смелость изобретательности, если она только не идет вразрез с духом языка. Р) Во-вторых, дальнейший вопрос касается расстановки слов, В этот круг входят так называемые риторические фигуры, именно поскольку они имеют отношение к словесному украшению, как таковому. Но пользование ими легко приводит к злоупотреблению риторикой и декламацией в дурном смысле слова и разрушает индивидуальную живость, если эти формы образуют всеобщий, выработанный по правилам способ выражения вместо самобытного изменения чувства и страсти и благодаря этому специально со здают нечто обратное внутреннему, лаконическому, фрагментар ному способу выражения, у которого глубина чувства не нуждается во многих словах и который, поэтому, весьма действенен в роман тической поэзии для изображения углубленных душевных пережи ваний. В общем же расстановка слов остается одним из значитель нейших внешних средств поэзии. у) В-третъих, наконец, следовало бы еще упомянуть о перио дической речи, вовлекающей в себя остальные стороны; она может многое доставить для выражения обычных положений, способов восприятия и страстей благодаря особого рода простому или более сложному развитию, благодаря своей беспокойной обрывочности и разбросанности или своему спокойному потоку, течению и стре мительности. Ибо со всех этих сторон задушевное должно отра жаться во внешнем словесном изображении и определять его характер. , с) Что касается применения названных средств, то в~третъих, надо отличать аналогичные стадии, которые мы уже выделили в отношении поэтического представления. а) А именно, стихотворная речь, с одной стороны, может на чать проявляться у народа в эпоху, когда язык еще не выработался, но только благодаря поэзии начинает самостоятельно развиваться. Тогда речь поэта, как высказывание внутренних чувств вообще, уже составляет нечто новое, вызывающее к себе удивление, причем благодаря языку ранее скрытое обнаруживается. Это новое твор чество проявляется в виде чудесного дарования и силы, оно еще не стало обычным, но впервые раскрывает на удивление человека то, что глубоко замкнуто в груди. В таком случае центр тяжести составляет сила выражения, возникновение языка, а не много стороннее образование и разработка его, и речь со своей стороны остается совершенно простой. В такую раннюю пору нет ни бег лости представления, ни многочисленных оборотов и поворотов выражения, но то, что должно быть изображено, раскрывается в безыскусственности обозначения, еще не разработанной в своих оттенках, переходах, опосредствованиях и прочих преимуществах