Лекции по эстетике. Книга третья

154

ЗСІѢТЙКА

а) Эпос, в котором поэт нам хочет развернуть объективный мир событий и поступков, позволяет рапсоду-декламатору совсем стушеваться в своей индивидуальной субъективности с фактами и обстоятельствами, которые он излагает. Чем меньше он себя навязывает, тем лучше; мало того, он может без ущерба сам быть монотонным и бездушным. Должен подействовать самый сюжет, стихотворное выполнение, рассказ, а не реальные звуки, не язык, не самое рассказывание. Отсюда мы можем извлечь правило для первого способа музыкальной декламации. А именно, пусть му зыкальное произведение имеет подобное объективное достоинство, так что сам композитор лишь преобразовал в звуки сюжет или преисполненное им чувство, в таком случае и воспроизведение должно быть таким же объективным. Артисту-исполнителю не только ничего не нужно присоединять своего, но он даже не имеет права этого делать, если только не нарушать эффекта. Он должен вполне подчиниться характеру произведения и желать быть лишь послушным органом. Но в этом послушании он, с другой стороны, не должен снижаться до роли простого ремесленника, что раз решается лишь шарманщику. Если же, наоборот, речь идет именно об искусстве, то исполнитель обязан вместо того, чтобы давать впечатление музыкального автомата, излагающего простую лекцию и механически повторяющего предписанное, воодушев ленно оживлять произведение в смысле и духе композитора. Виртуозность такого одушевления, однако, ограничивается лишь необходимостью правильного разрешения трудных задач компо зиции с технической стороны, с устранением при этом не только всякой видимости борьбы с затрудениями, тяжко преодолеваемыми, но с возможностью вращаться в этой стихии с полнейшей свобо дой; так же точно в духовном отношении гениальность может за ключаться лишь в том, чтобы действительно в воспроизведении достигнуть духовной высоты композитора и ввести ее в жизнь. р) Иначе обстоит дело с произведениями искусства, в которых преобладает субъективная свобода и произвол уже со стороны композитора и вообще где меньше приходится искать всеобщую доброкачественность в выражении и прочей обработке мелоди ческого, гармонического, характерного и т. п. Здесь отчасти будет вполне уместна виртуозная бравурность, отчасти гениаль ность не ограничивается простым исполнением данного, но рас пространяется в том направлении, что артист сам творит во время выступления, восполняет недостающее, углубляет более поверх ностное, одушевляет менее одухотворенное и таким образом ка жется самостоятельным и творческим. Так, например, всегда много оставалось на долю певца в итальянской опере; особенный простор дается певцу в отношении украшений, и, поскольку здесь декламация больше отходит от строжайшей связи со специальным содержанием слов, и это более независимое исполнение превра щается в свободный мелодический душевный поток, радующийся