Лекции по эстетике. Книга третья

100

ЭСТЕТИКА

Р) Что же касается, во-вторых, ближайшего отношения му зыки к другим двум изобразительным искусствам, то сходство и различия, которые можно вскрыть, частично объясняются тем, на что я только что указывал. аа) Наименьше сходства у музыки со скульптурой, как в отношении материала и способа формирования, так и в от ношении законченного слияния внутреннего и внешнего, — а к этому приводит скульптура. Между тем у музыки больше точек соприкосновения с живописью — отчасти благодаря перевесу за душевности выражения, отчасти в связи с обработкой материала — по материалу, как мы видели, живопись имеет право вторгаться в область музыки. И все же у живописи совместно со скульп турой неизменная цель — изображение объективного простран ственного образа, и связана она с реальной его формой, находя щейся вне искусства. Правда, ни художник, ни скульптор не воспринимают человеческого лица, положения тела, очертания горного кряжа, ветвей и листьев дерева неизменно так, как он видит эти внешние явления непосредственно перед собой здесь и там, в природе, но его задачей является упорядочить это предна ходимое, изобразить его в соответствии с известной ситуацией, равно и выражением, неизбежно вытекающим из содержания дан ной ситуации. Итак, здесь, с одной стороны, имеется по себе готовое содержание, подлежащее художественной индивиду ализации, с другой стороны, даны по себе также наличные формы природы, и у художника оказываются две точки опоры для кон цепции и выполнения, если он хочет согласно своему призванию совместить в своем произведении оба эти элемента. Если он ис ходит из этих четких определений, ему отчасти предстоит кон кретнее воплотить общее представление, отчасти — обобщить и одухотворить человеческий образ или другие формы природы, которые могут служить моделями по своему единичному харак теру. Что же касается композитора, то он, правда, также не аб страгирует от всякого содержания, но находит его в тексте, пере кладываемом им на музыку, или, действуя более независимо, облекает для себя любое настроение в форму музыкальной темы, которую он далее обрабатывает, специфической же сферой его произведений остается более формальная проникновенность, чи стое звучание; и его углубление в содержание вместо творчества вовне скорее оказывается возвращением в собственную свободу внутренней сферы, самоотдачей самому себе, в некоторых же об ластях музыки это даже оказывается свидетельством того, что композитор, как художник, свободен от содержания. Если мы уже вообще можем рассматривать деятельность в сфере красоты, как освобождение души, как отказ от принуждения и ограничен ности, то музыка доводит эту свободу до последнего предела, причем само искусство смягчает самую грозную трагическую судьбу теоретической разработкой и превращает ее в наслажде ­