Лекции по эстетике. Книга первая

ВВЕ Д Е Н И. Е 5 5 по себе существенное духовное содержание. С этой стороны можно утверждать, что чем выше искусство ставит себя, тем больше оно' должно вобрать в себя такое содержание, и лишь в существе этого содержания оно находит мерило, указываю щее адекватно ли или неадэкватно то, что- нашло в нем вы ражение, Искусство и в самом деле станет первым учителем народов. Но если назидание рассматривать как цель в том смыс ле, что всеобщий характер изображаемого содержания дол жен выступить и быть выявлен как абстрактное суждение, прозаическое размышление, всеобщее учение, непосред ственно й самостоятельно, а не только содержаться implicite (в скрытой форме) в конкретном художественном образе, то нужно сказать, что вследствие такого отделения этого назида ния чувственный образный облик, который только и делает произведение искусства истинно художественным творением, оказывается лишь ненужным придатком, оболочкой; которая, представляя собою исключительную оболочку, есть видимость, определенно и признаваемая видимостью. Но этим искажается природа самого художественного произведения. Ибо последнее не должно ставить перед созерцанием некое содержание в его всеобщности, взятой как таковой, а должно индивидуа лизировать эту всеобщность, давать ее чувственно единич ной. Если художественное произведение не порождается этим принципом, а подчеркивает всеобщность с целью дать аб страктное поучение, то образное и чувственное в нем оказы вается лишь внешним, излишним украшением, и художествен ное произведение является в таком случае чем-то распав шимся (gebrochenes) в самом себе, в котором форма и со держание уже больше не представляются нам сращенными друг с другом. Чувственно единичное и духовно всеобщее становятся тогда внешними друг другу. Далее, если ограничивают цель искусства пользой, при носимой этим назиданием, то другую сторону искусства, именно сторону любования, занимательности, наслаждения, взятую самое по себе, начинают выдавать за несущест венную, и сущностью искусства признают лишь пользу, приносимую назиданием, а само искусство признают тогда лишь сопровождающим последнее придатком. Но этим выска зывается вместе с тем, что искусство не носит своего назна чения и своей последней цели в самом себе, а его понятие содержится в чем-то другом, 'которому оно служит сред ством. Искусство в таком случае представляет собою толь ко одно из многих средств, оказывающихся годными и при меняемых для достижения целей назидания. Но, признав это, мы доходим до той границы, где искусство перестает быть самоцелью и низводится либо на степень только заниматель ­