Лекции по эстетике. Книга первая

ВВЕДЕНИЕ 47 но на то, чтб нам скоро наскучает человек, который в совер шенстве умеет подражать пению соловья (есть такие), и как только мы открываем, что поет человек, а не соловей, нам скоро это пение наскучает. Мы тогда не видим в этом ни свободного творчества природы, ни художественного произве дения, а только фокус. Ибо от свободной способности челове ческого творчества мы ожидаем чего-то совершенно другого, чем такой музыки, которая интересует нас лишь тогда, когда она, как в пении соловья, вырывается непроизвольно, по добно звукам, выражающим человеческие чувства, имеет своим источником своеобразный жизненный порыв. Да и во обще эта радость, доставляемая ловкостью в подражании, может быть лишь очень незначительной, и человеку больше приличествует радоваться тому, что он порождает из самого себя. В этом отношении изобретение всякого, хотя бы и са мого незначительного, технического приспособления имеет бблыпую ценность, и человек может испытывать большую гордость тем, что он изобрел молот, гвоздь и т. д., чем тем, что он умеет показывать фокусы и так хорошо подражать. Ибо это абстрактное состязание в подражании должно быть признано похожим на ловкую штуку того человека, который научился бросать чечевицы через узкое отверстие, никогда не попадая мимо. Он пришел к Александру Македонскому, чтобы показать ему это свое искусство, но Александр дал ему за такое бесполезное и бессодержательное искусство со ответственную награду, подарив ему четверик чечевицы. ф) Далее, так как принцип подражания носит совер шенно формальный характер, то, когда его превращают в цель, в нем совершенно исчезает само объективное пре красное. Ибо, пока мы руководствуемся этим, мы больше уже не ставим вопроса о том, какова природа того, чему следу ет подражать, а заботимся лишь о том, чтобы ему пра вильно подражать. Предмет и содержание прекрасного рас сматривается как нечто совершенно безразличное. А именно, если и помимо этого говорят о прекрасных и безобразных животных, людях, местностях, поступках, характерах, то все же, раз принципом искусства признается подражание, раз личие между прекрасным и безобразным остается различием, не характерным для искусства, которому отведено только абстрактное подражание. Но раз отсутствует критерий, кото рый мы могли бы применять к бесконечным формам, встре чаемым нами в природе, то при выборе предметов изображе ния и различении между прекрасными и безобразными нам остается лишь руководствоваться субъективным вкусом, ко торому нельзя предписывать правила и о котором нельзя спорить. И в самом деле, если при выборе предметов изобра жения будем исходить из того, чтб люди находят прекрасным