Лекции по эстетике. Книга первая

ВВЕДЕНИЕ 21 так как оно является решающим и, повидимому, лучше, 'чем какое-нибудь другое > определение, разгадывает загадку искус ства. Гёте говорит: «Высшим принципом древних была значи тельность, но высшим достижением, результатом удачной художественной практики являлось прекрасное». Если при смотримся ближе к мысли, содержащейся в этом афоризме, то мы найдем, что и здесь мы опять-таки должны различать двоякого рода вещи: содержание (die Sache), суть и способ изображения. При рассмотрении художественного произведе ния мы начинаем с того, чтб нам непосредственно дается в нем, и лишь после этого мы задаемся вопросом, в чем состо ит смысл или содержание этого произведения. Мы не при знаем за внешней стороной произведения непосредственной значимости, а принимаем, что за нею скрывается некая внут ренняя сторона, некий смысл, который одухотворяет внешнее явление. Внешнее указует нам эту его душу. Ибо явление, которое что-то означает, есть представитель не самого себя, не того, что оно есть в качестве некоего внешнего, а чего-то другого; так, например, в символе и еще яснее в басне их значением является мораль и поучение. ’ Еще больше: каждое слово уже указует на некое значение и само по себе не значимо. И точно так же сквозь человеческий глаз, сквозь лицо, мускулы, кожу, сквозь весь вид человека просвечивает дух, душа, и здесь весь смысл представляет собою еще нечто другое, чем то, что обнаруживается в непосредственной дей ствительности. Таким именно образом должно быть значи тельным художественное произведение, и нам не должно представляться, что оно исчерпывается данными линиями, кривыми, поверхностями, впадинами, насечками, углубления ми камня, данными цветами, звуками, словами, каким бы то ни было используемым материалом, а мы должны понимать, что эти внешние средства раскрывают некую внутреннюю жизнь, чувство, душу, некое содержание, или дух, т. е. имен но то, чтб мы называем значением художественного произ ведения. Этим требованием, чтобы художественное произведение было значительным, сказано немногим больше и ’ ничего дру гого, чем то, что хочет сказать гиртовский принцип харак терности. Согласно последнему пониманию, мы находим в качестве составных элементов прекрасного некое внутреннее, некое со держание и нечто внешнее, указывающее на это содержание. Внутреннее просвечивает во внешнем и дает себя познать по средством последнего; внешнее отводит от себя, указывая нам па внутреннее. В подробности мы, однако, не можем здесь входить.