Лекции по эстетике. Книга первая

СИМВОЛИЧЕСКАЯ ФОРМА. ИСКУССТВА 377 его достойная удивления власть над словом позволила чрез вычайно искусно и свободно играть словами и рифмами, как это делают также и персидские ■ поэты. Любовь к богу, с ко торым человек отождествляет свое «я», благодаря безгранич ной отдаче себя в его волю, и видит его единого во всех миро вых пространствах, приводит все и вся в связь с ним, сводит все и вся к нему, — эта любовь к богу составляет здесь ‘ центр, распространяющийся по всем направлениям, достигающий всех самых отдаленных областей. (Ь) Если, далее, в возвышенном в собственном смысле, как это тотчас обнаружится, лучшие предметы и богатей шие образы употребляются лишь в качестве украшения бо га и служат возвещению великолепия и величия единого, так как они ставятся перед нашими глазами лишь для то го, чтобы прославлять его как властелина над всеми тваря ми, то, напротив, в пантеизме имманентность божественного предметам поднимает само мирское, природное и человече ское существование на степень самостоятельного величия. Собственная жизнь (das Selbstleben) духовного в явлениях природы и в человеческих отношениях оживотворяет и оду хотворяет их в них самих и служит, в свою очередь, основой некоего своеобразного отношения субъективного чувства и души поэта к воспеваемым предметам. Преисполненная чув ством этого живого величия, душа спокойна в самой себе, не зависима, свободна, самостоятельна, широка и велика, и при этом утвердительном тождестве с собою она вживается в ду шу вещей, воображает себя в таком же спокойном единстве с ними и срастается с предметами природы и их великоле пием, с возлюбленной, шинкарем и вообще со всем, что до стойно похвалы и любви, образует с ними блаженнейшую, радостнейшую интимную связь. Западная, романтическая ин тимность чувства обнаруживает, правда, сходное вживание, она в целом, однако, в особенности на севере, более несчаст на, более несвободна, более проникнута страстной тоской, или, во всяком случае, остается замкнутой, более субъективной в самой себе, и благодаря этому становится эгоистичной и чув'- ствительной. Такая подавленная, грустная интимность чув ства выражается в особенности в народных песнях варвар ских народов. Напротив, восточным народам и, главным об разом, магометанским персам свойственна свободная, счаст ливая интимность чувства; они открыто и радостно отдают все свое «я» как богу, так и всему, достойному похвалы, и, одпако, в этой отдаче себя сохраняют свободную субстанци альность, которую они умеют сохранить также и по отноше нию к окружающему миру. Таким образом, мы видим, что в пламенной страсти сохраняются экспансивнейшее блаженство и свобода в выражении чувства, благодаря которым при