Лекции по эстетике. Книга первая

’ J72 развитие идеала в особенные формы прекрасного в искусстве теперь уже не может, как раньше, находить свое оформление в чем-то внешнем, и постольку исчезает собственно символи ческий характер. Но если мы желаем, чтобы это внутри себя ■единое было поставлено перед созерцанием, то это возможно лишь благодаря тому, что его в качестве субстанции пони мают также и как творческую мощь всех вещей, в которых мы находим его откровение и явление, и юно, следовательно, имеет некое положительное отношение к этим вещам. Но вместе с тем его определение состоит также и в том, что мы им выражаем, что субстанция поднимается выше единичных явлений как таковых, равно как и выше их совокупности, благодаря чему в более последовательном ходе развития по ложительное отношение превращается в отрицательное; по следнее состоит в том, что это единое должно быть очищено от являющегося как чего-то частного и поэтому также и не- адэкватного субстанции, исчезающего в ней. Это оформление, которое посредством того, чтб оно истол ковывает, само, в свою очередь, уничтожается, так что оно являет истолкование содержания, вместе с тем как устране ние ^самого истолкования, это оформление есть возвышен ное, которое мы поэтому не должны, как это делает Кант, по мещать исключительно только в субъективность души (des Gemuts) и в субъективные идеи разума, а должны понимать его как укорененное в единой абсолютной субстанции, как представляющее собой долженствующее быть изображенным значение. Деление формы искусства возвышенного мы также долж ны почерпать из только что указанного двоякого отношения субстанции каі£ значения к являющемуся миру. Общее в этом, с одной стороны, положительном и, с дру гой стороны, отрицательном отношении заключается в том, что субстанция ставится выше того единичного явления, в ко тором она должна находить свое воплощение, несмотря на то что она может быть вообще выражена исключительно лишь в связи с являющимся, так как она в качестве субстанции и сущности лишена какого бы то ни было образа внутри са мой себя и недоступна конкретному созерцанию. Первым утвердительным способом понимания мы можем считать пантеистическое искусство. Это — искусство, которое мы встречаем частью в Индии и частью в позднейшей свободе и мистике поэтов персидского магометанства; с более углуб ленной интимностью мысли и чувства оно появляется снова также и на христианском Западе. Со стороны всеобщего определения субстанция на ■ этой ступени созерцается как .имманентная во всех своих сотво ренных акциденциях, которые, однако; ’ отнюдь не низведены вследствие этого на степень чего-то служебного, какого-то