Лекции по эстетике. Книга первая

ПРЕКРАСНОЕ В ИСКУССТВЕ, ИЛИ ИДЕАЛ 199 как в эпоху героев в собственном смысле этого слова, суще ствования вообще права, обычая, законности. Отдельное лицо теперь больше уже не является носителем и единственной действительностью этих сил, как во времена героев. (с) Но мы никогда не перестанем и не можем перестать интересоваться индивидуальной целостностью и живой само стоятельностью, не перестанем испытывать в ней потребность, сколько бы мы ни признавали выгодными и разумными усло вия вполне развитой организации гражданской и политической жизни. Исходя из этого убеждения-, мы можем восхищаться поэтическим устремлением молодых Гёте и Шиллера, их попыт кой снова обрести в рамках этих преднайденных ими условий нового времени потерянную самостоятельность образов поэзии. Но как осуществляет Шиллер в своих первых произведениях эту попытку? Лишь посредством возмущения против всего этого гражданского общества. Карл Моор, несправедливо оби женный существующим порядком и людьми, которые злоупо требляют его силой, выходит из рамок законности и, найдя в себе решимость и смелость сломать ограду, стеснявшую свобо ду его движения, таким образом самому создать для себя но вое героическое состоя'ние, делается восстановителем права и самостоятельным мстителем за противозакония, несправедли вости и притеснения. Однако какой ничтожной и редкой дол жна оказаться эта частная месть при неудовлетворительности находящихся в его распоряжении необходимых средств! С другой же стороны, такая месть может привести лишь к преступлению, так как она сама заключает в себе ту неспра ведливость, которую она хочет уничтожить. Избранный Кар лом Моором путь является роковой ошибкой, и хотя он тра гичен, этот разбойничий идеал может соблазнитъ только детей. И точно так же персонажи «.Коварства и любви», страдающие под гнетом отвратительных условий, носятся со своими ма ленькими частными интересами и страданиями, мучаются ими, и лишь в «Фиеско» и «Дон Карлосе» выступают более возвышенные главные персонажи, так как они усваивают себе некое более субстанциальное содержание — освобождение сво его отечества или свободу религиозных убеждений — и стано вятся борцами, жертвующими собою ради достижения возвы шенных целей. Еще более значителен Валленштейн. Стоя во главе армии, он берет на себя роль регулятора политических отношений. Он знает силу этих отношений, от которых зави сит даже его собственное средство — армия — и долго поэтому находится в нерешимости, колеблется между желанием и дол гом. В дня. он, наконец, решился, как увидел, что средства, относительно которых он был уверен, что является их облада телем, трещат под его руками, что его орудие сломано. Ибо военачальников и генералов связывает с ним, ,в последнем