Лекции по эстетике. Книга первая

192 ИДЕЯ ПРЕКРАСНОГО В ИСКУССТВЕ, ИЛИ ИДЕАЛ га — е Г о мать; не ведая этого, он вступил в кровосмеситель ный брак. Однако он признает себя ответственным за всю совокупность этих преступлений и наказывает себя, как отцеубийцу и кровосмесителя, хотя он и не хотел убить .отца и вступить на ложе матери, не знал, что он совершает •эти преступления и не желал совершить их. Самостоятельный, крепкий и цельный героический характер не хочет делить вины и ничего не знает об этом противопоставлении субъек тивных намерений объективному деянию и его последствиям, тогда как в наше время, совершив запутанный и разветвлен ный поступок, каждый ссылается на всех других и, насколько •это только возможно, отбрасывает от себя вину. Наше воззре ние в этом отношении моральнее, поскольку в морали субъ ективная сторона, знание обстоятельств и убеждение в совер шении доброго дела, равно как и внутреннее намерение при совершении поступков играют главную роль. Но в век героев, в котором индивидуум есть и остается единым существом, и объективное, исходящее от него, есть и остается принадлежа щим ему, субъект хочет также знать, что то, что он сделал, сделано исключительно им и что все совершившееся, все про исшедшее, имеет полностью своим источником его внутрен нее стремление. Столь же мало героический индивидуум отделяет себя от того нравственного целого, которому он принадлежит, он со знает себя лишь как находящегося в субстанциальном един стве с этим целым. Мы же, напротив, согласно нашему совре менному представлению отделяем себя в качестве лиц, равно как и наши личные цеди и отношения от целей тако го целого. Индивидуум делает то, что он делает, исходя из своей личности и для себя как лица; он поэтому также и отвечает лишь за свои собственные действия, а не за дейст вия того субстанциального целого, которому он принадлежит. •Поэтому мы, например, проводам различие между лицом и семьей. Героический век не знает такого различения. Вина предка отмщается на внуке, и целый род страдает за пер вого преступника; судьба вины и проступка переходит по наследству от одного поколения к другому. Нам такое осуж дение за вину предка казалось бы несправедливым, нам пред ставлялось бы, что потомки падают жертвой слепого рока. Точно так же, 'как у нас подвиги предков не делают блатород- . ними сыновей и потомков, так и преступления предков и на казания, которым они подвергались, не бесчестят потомков и еще меньше могут налагать пятно на их субъективный харак тер. Больше того: согласно современному умонаправленито, да же конфискация семейного имущества является наказанием, нарушающим принцип более глубокой субъективной свободы. В древней же пластической целостности индивидуум не стоит