Лекции по эстетике. Книга первая

17в

ИДЕЯ ПРЕКРАСНОГО В ИСКУССТВЕ, ИЛИ ИДЕАЛ (р. 144), «важнейшая красота покоится на той данной, коре нящейся в природе, а не в человеческом произволе, символи ке форм, благодаря которой последние образуют определен ные соединения признаков и знаков, при взгляде на которые мы необходимо отчасти вспоминаем определенные представ ления и понятия, отчасти же также, и более определение осознаем дремлющие в нас чувства». И, таким образом, «тай ная черта духа, скажем, то, что называют идеей», и связы вает «художника с родственными явлениями природы, и в последних он совершенно постепенно все яснее и яснее узнает свое собственное хотение и становится способным выразить последнее посредством этих форм» (р. 105). Верно, во всяком случае, что в идеальном искусстве не может быть речи о произвольно-установленных знаках, и ес ли вышло, что подражание тем идеальным формам древних, о которых мы говорили выше, и отодвигание на задний план подлинных естественных форм привели к ложным и пустым абстракциям, то г. фон-Румор правильно поступает, восста вая самым энергичным образом против такого результата. Однако относительно этого противопоставления художе ственного идеала и природы нужно констатировать, главным рбразом, следующие положения. Существующие в природе формы духовного содержания мы в самом деле должны брать как символические фор мы в том общем смысле, что они не обладают значимостью непосредственно, сами по себе взятые, а представляют собою некое явление внутреннего и духовного, которое они выража ют собою. Это уже в их действительном существовании, вне пределов искусства составляет их идеальность в отличие от природы как таковой, которая не изображает собою ничего духовного. В искусстве на его вьіешей ступени внутреннее со держимое духа должно получить свой внешний облик. Это содержимое находится в действительном человеческом духе и, таким образом, оно'как и внутренняя жизнь вообще, обладает своим наличным внешним обликом, в котором оно выражает себя. Как ни верно, что мы должны с этим согласиться, все же вопрос о том, существуют ли в наличной действительно сти такие прекрасные, выразительные облики и физиономии, которыми искусство могло бы непосредственно пользоваться как портретом при изображении, например, Юпитера, его ве личия, спокойствия, мощи, Юноны, Венеры или Петра, Хрис та, Иоанна, Марии и т. д. — этот вопрос остается в научном отношении совершенно праздным. Можно, правда, об этом спорить, приводить доводы за и против, но вопрос все же остается совершенно, эмпирическим, и даже в качестве эмпи рического вопроса он неразрешим. Ибо единственным спосо бом решить ’ его было бы действительное показывание, а это