Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая книга

35 какъ пространство, положительной установки рядомъ; напротивъ, оно есть отрицательная наружность, други ми словами, протяженіе во времени изчезаетъ, уступая мѣсто продолженному движенію, въ которомъ времен ный пунктъ поглощается въ другомъ, а этотъ самъ раз рушается и уступаетъ мѣсто третьему и проч. Въ пре* емствепности этихъ продолжающихся пунктовъ каждый частный звукъ позволяетъ останавливать себя какъ един ство и находится въ сношеніи съ другими звуками подъ за копомъ количества; такимъ образомъ приходимъ къ вычи сленію времени. Но съ другой стороны, такъ какъ время есть непрерывное преемство подобныхъ продолжающихся моментовъ, которые какъ простые моменты ничѣмъ неот- личаются Другъ отъ друга, то время является тѣмъ луч ше какъ однообразный токъ постояннаго продолженія. А музыка не можетъ оставить времени на такую неоп редѣленность, напротивъ, должна опредѣлить его, по ложить ему мѣру и устроить это преемство по прави ламъ мѣры. По этому началу правильности вводится въ музыку временная мѣра звуковъ. Тогда раждаетса вопросъ: отъ чего музыка вообще имѣетъ нужду въ такой мѣрѣ? Отъ того, что время находится въ тѣсной связи съ простымъ я, которое въ звукѣ понимаетъ и должно по нимать собственное внутреннее бытіе. Ибо время при всей внѣшности имѣетъ тояіе начало дѣятельности, ко торое движется въ я; оно также есть отвлеченное ос нованіе духовной сущности. И такъ, если въ музыкѣ должна открыться душа, простое я, какъ чувствованіе, то необходимо и внѣшнее движеніе времени почитать сообразнымъ природѣ этого внутренняго начала. Но я не есть неопредѣленное продолженіе безъ неизмѣнной устойчивости, оно имѣетъ истинное тождество столько, сколько собираетъ разсѣянные моменты своего бытія и обращается па самаго себя. При такомъ обращеніи 3*