Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая книга

ш пріимство, дружество, свободу, страсть къ приключені ямъ, благотворительность, вѣрность, меланхолію. Все это изображено съ постоянною анергіей и въ такихъ чертахъ, которыя напоминаютъ романтическій харак теръ испанскаго рыцарства. Тамъ въ первый разъ мы встрѣчаемъ истинную поэзію безъ Фантастическихъ грезъ и безъ прозы, безъ мифологіи , безъ боговъ, де моновъ, геніевъ, волшебницъ, безъ всего, чѣмъ отли чается восточное воображеніе. Всѣ Фигуры и вѣрны и свободны. Чудесное не изгнано, по очень рѣдко. Если поэтъ играетъ картинами и сравненіями, то они истин ны и дѣйствительны, слогъ твердый и точный. Картину подобнаго языческаго міра находимъ въ стихотворені яхъ, собранныхъ позже, подъ названіемъ Гамача и въ Диланѣ Гудзалитовъ, еще не изданномъ. Но этотъ первоначальный героическій характеръ мало помалу изглаживается послѣ обширныхъ и блестящихъ завоева ній Арабовъ — Магометанъ. Въ слѣдующіе вѣка онъ въ области епической поэзіи уступаетъ мѣсто если не остро умнымъ баснямъ, то повѣстямъ съ отпечаткомъ ясной мудрости, или разсказамъ въ Формѣ повѣстей, какія мы находимъ въ Тысячи и одной ночи, или исторіямъ похожденій, которыхъ высокую поэтическую важность показалъ намъ Рюккертъ въ своемъ переводѣ Макомъ Гарири, гдѣ поэтъ такъ умно играетъ гармоніею зву ковъ и рифмъ, ученымъ образомъ связанныхъ съ значе ніемъ Фермъ. J Цвѣтъ персидской поэзіи совпадаетъ, напротивъ, съ тою эпохою, когда магометанство измѣнило языкъ и на ціональность и произвело новое умственное образова ніе, Но и здѣсь, въ началѣ эпохи, прекрасной и самой цвѣтущей, мы встрѣчаемъ также епическую поэзію, ко торая, покрайпей мѣрѣ, по сю сторону, связана съ са мымъ далекимъ прошедшимъ — первоначальныя пѣсни Персіи и персидской мифологіи . Разсказъ идетъ чрезъ 9*