Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая книга

137 мѣняющими ему, равно какъ эгоизмомъ характеровъ, страстей и личныхъ видовъ и отдѣльныхъ судебъ. Во всей этой прозѣ необыкновенное и странное прости рается гораздо дальше, нежели въ чудесахъ поэзіи, гдѣ постоянно поддерживается согласіе событій съ общею мыслію. Третье различіе, касательно изложенія человѣческихъ дѣйствій, отдѣляющее исторію отъ поэзіи, собственно, есть то, что здѣсь не только можетъ быть несогласіе великихч. лицъ съ чувствомъ общихъ интересовъ, зако новъ, началъ чтобы производить прозаическій вФФектъ, но осуществленіе предложенныхъ цѣлей требуетъ въ свою очередь расположеній, приготовленій и средствъ, зависящихъ отъ множества внѣшнихъ обстоятельствъ. Это требуетъ отъ лица, предпринимающаго исполнить какое нибудь великое намѣреніе, много ума, прозорли вости, прозаической осмотрительности, направленныхъ п употребленныхъ сообразно съ цѣлію. Здѣсь нельзя прямо приниматься за работу, развѣ послѣ долгихъ и многихъ приготовленій. Отъ того множество частныхъ дѣйствій, стремящихся къ тому же результату, являются въ себѣ совершенно случайными и безъ тѣсной связи съ цѣлью, или принимаютъ характеръ практической пользы разума, направленнаго въ положительномъ смыс лѣ, а не характеръ жизненности, независимой и не посредственно свободной . А историкъ не имѣетъ права изгладить такія проза ическія черты своего сюжета, ни преобразовать ихъ въ другія, болѣе поэтическія. Онъ долженъ разсказывать то, что случилось и какъ случилось, не давая Фактамъ поэтическаго значенія и Формы. Такимъ образомъ, хотя бы онъ старался сдѣлать изъ внутренняго смысла и ду ха эпохи парода разсказываемыхъ событій центръ своего рассказа и связь, соединяющую частные фонты , однако онъ не имѣетъ свободы подчинять себѣ въ этой