Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая часть

— 301 — звать себѣ въ помощь пи благоразумія, ни ловкости, что бы выпи изъ затрудненія. 111. Чтобы исключительные характеры, ограниченные по отношенію цѣлей своихъ, между темъ обширные, не поверхностно, но глубоко интересовали пасъ, необходи мо, чтобы ограниченность ихъ казалась случайною, ро ковою; другими словами, чтобы частная страсть, погло щающаяся ихъ волею, терялась въ болъе обширной и бо лъе глубокой совокупности нравственныхъ качествъ. Эту глубину, это богатство ума, Шекспиръ дѣйствительно открываетъ намъ пъ своихъ лицахъ, показывая ихъ людь ми съ свободнымъ воображеніемъ , щастливымъ умомъ, выше себя самихъ, выше положеній, въ которыхъ они находятся; они дѣйствуютъ только но нещастію и об стоятельствамъ. Впрочемъ, не надобно принимать это въ томъ'смыслъ, будто бы преступленія Макбета вмѣняют ся только злобѣ волшебницъ. Волшебницы служатъ от раженіемъ его собственной и непоколебимой воли. Все, что исполняютъ лица Шекспира, частная цѣль ими до стигаемая, имѣетъ свое начало, свой корень въ ихъ не дѣлимости. Но съ этою недѣлимостью, всегда себѣ равною, они сохраняютъ нѣкоторую взаимность, заставляющую ихъ понимать, что такое они, по ихъ дѣйствіямъ, ихъ по веденію и увеличивающую ихъ въ нашихъ глазахъ. При томъ, нисшія лица Шекспира: Стефано, Тринкаль и ге рой героевъ — Фальстафъ, не выходятъ изъ своей триві альности; впрочемъ, они не безъ ума; имѣютъ свободное бытіе и могли бы стоять выше. Но по французскихъ тра гедіяхъ, часто высшія и лучшія ?хіща, буквально не имѣютъ ума, развѣ столько, сколько нужно для оправда нія себя софизмами. Въ Шекспирѣ не находим ъ ни од ного оправданія, ни осужденія, но только мысль всеоб щей судьбы, предъ которою стоятъ лица, не жа луясь и не думая о мщеніи. — Они видятъ , что въ