Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая часть

— 250 смертное разрушеніе можетъ быть разрушеніемъ самаго существа, облеченнаго столь высокимъ достоинствомъ. Тогда смерть кажется ужасного; ибо это есть какал то смерть души, могущей потерять чрезъ то счастіе, быть несчастною отъ совершеннаго бѣдствія и преданною вѣр ному осужденію. Человѣкъ, въ Греціи, Напротивъ, раз сматриваемый въ своей духовной природъ, не приписы ваетъ себѣ такой силы; вотъ почему онъ осмѣливается представлять смерть въмепт.с печальныхъ образахъ, ибо человѣкъ дѣйствительно трепещетъ только предъ тѣмъ, что имѣетъ особенную важность въ его глазахъ. А жизнь имѣетъ эту безконечную важность только тогда, когда человѣкъ, какъ духовное существо, какъ лице, санъ для себя есть единое истинное бытіе; и тогда, объятый справедливымъ ужасомъ передъ смертью, можетъ пред ставить себѣ уничтоженіе себя самаго. Съ другой стороны, смерть, въ классическомъ искусст вѣ, имѣетъ смыслъ болѣе истинный, нежели въ роман тическомъ искусствъ. Для Грековъ безсмертіе не имѣло ничего серьезнаго. У Сократа, съ позднимъ развитіемъ разсудка и нравственнаго сознанія, въ первый разъ толь ко безсмертіе принимаетъ болѣе высокое значеніе и удо влетворяетъ болѣе обширному требованію человѣческой души. Напримѣръ, Улиссъ, встрѣчаетъ Ахиллеса въ аду и привѣтствуетъ его самымъ счастливѣйшимъ изъ всѣхъ предшественниковъ и всѣхъ, которые придутъ послѣ; потому что, прежде смерти онъ былъ почтенъ какъ рав ный богамъ, а теперь находится въ первомъ классѣ ме жду умершими. Ахиллесъ, какъ извѣстно,представляетъ очень слабый примѣръ блаженства и отвѣчаетъ Улиссу: что напрасно онъ утѣшаетъ его въ смерти словами; Для меня лучше бы, говоритъ онъ, быть слугою земледѣль ца, бытъ бѣднякомъ въ заломъ у бѣднаго, чѣмъ царст вовать здѣсь, надъ тѣнями летающими въ воздухѣ.