Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая часть

— 136 — женіеиъ чувствованій, возбужденныхъ врѣлмщемъ при роды, восхожденіемъ и захожденіемъ солнца, временами года, рощею, озеромъ, журчащимъ ручейкомъ, пей зажемъ, кладбищемъ, мирною хижиной. Слѣдовательно описательная поэзія, подобію дидактической поэмѣ, до пускаетъ эпизоды, которыя даютъ ей Форму болѣе оду шевленную, особенно при изображеніи чувствованій и волненій души, тихой меланхоліи, или небольшихъ слу чаевъ изъ человѣческой жизни, въ нижняхъ сферахъ бытія. Но такое сочетаніе чувствованій души съ изобра женіемъ внѣшнихъ Формъ природы, можетъ быть и со вершенно поверхностно; ибо сцены природы сохраняютъ собственное и независимое бытіе. Правда, человѣкъ, зритель этой сцены, испытываетъ то или другое чувство ваніе; по, не смотря на симпатію, между предметами и его чувствительностію нѣтъ единства, внутренняго про никновенія. Наприм., когда я восхищаюсь сіяніемъ лу ны, когда съ восторгомъ смотрю на лѣсъ, доливы, поля — тогда я не энтузіастъ — толкователь природы; я толь ко чувствую въ себѣ удивительную гармонію при видѣ этой картины и массы предметовъ, находящихся предъ глазами. — Особенно Н ѣмцы склонны къ такой поэзіи; она преобладаетъ во многихъ одахъ Клопштока. Ближайшее и более глубокое отношеніе между двумя елементами, хотя и предположили мы ихъ различіе, на ходимъ въ древней эпиграммѣ. Первоначальный характеръ эпиграммы выражается са мымъ названіемъ! она есть надпись. Безъ сомнѣнія, есть различіе между предметомъ и его надписью; но въ древ нѣйшихъ эпиграммахъ, сохраненныхъ Геродотомъ, мы не находимъ описанія предмета, которое бы шло на ря ду съ выраженіемъ какого нибудь чувствованія души. Самый предмегь представлялся двоякимъ образомъ: во-