Курс эстетики, или Наука изящного. Вторая часть

— 123 — ораторски: «ты бѣла Галатея, какъ листъ ивы, покрытой снѣгомъ . Ты цвѣтистѣе луговъ, прямѣе ясени, чище льда, рѣзвѣе юныхъ козъ. Тѣло твое мягче раковинъ, безпрестанно полируемыхъ моремъ; ты любезнѣе солнца зимою и тѣни лѣтней; благороднѣе плодовъ, величе ственнѣе высокихъ яворовъ» и такъ далѣе. Все это хоро шо какъ ораторство, по какъ поэтическое описаніе неин тереснаго чувства насъ не интересуетъ. У Кальдерона также много сравненій этого рода, хотя они болѣе приличны лирическому чувству и недоволь но подвижны; даже по самому положенію замедляютъ ходъ драматическаго дѣйствія. Такъ, Донъ-Жуанъ, раз сказывая свои приключенія, утомительно описываетъ красоту одной дамы, завернувшейся въ мантію и преслѣ дуемой ямъ; онъ говоритъ: к изъ черныхъ препятствій не проницаемыхъ покрывалъ выказывалась рука ослѣпи тельной бѣлизны, рука царицы лилій и розъ. Снѣгъ, дѣлая ей честь, показался бы мрачнымъ Ач>риканцемы>. Со всѣмъ иначе выражается сердце, глубоко проник нутое образами и сравненіями, картинами внѣшней при роды, отражающими внутреннее положеніе души. Таковъ Оссіанъ, хотя въ области бѣдной и очень ограниченной природы. У него почти всегда встрѣчаемъ облака, бурю, дерева, источники, солнце, терновникъ, дернъ и проч. «Твое присутствіе, Фингалъ, всюду приноситъ радость. Ты солнце на Кромлѣ, котораго отсутствіе оплакивалъ охотникъ цѣлый годъ; между тѣмъ, какъ оно скрывалось за облаками». Въ другомъ мѣстѣ: «Оссіанъ, ты слышишь голосъ? это голосъ дней, которыхъ уже нѣтъ. Память о протекшихъ дняхъ часто посѣщаетъ мою душу, какъ за ходящее солнце. Слова барда, говоритъ Кукуллинъ, пол ны очарованія; пріятны, какъ разсказы прошедшихъ временъ. Они подобны тихой утренней росѣ на холмѣ,