Курс эстетики, или Наука изящного. Третья книга.

94 пе слишкомъ правильный; мы считали ее не существен нымъ дѣломъ и всѣ драматическіе актеры, объявляя себя равнодушными и даже съ презрѣніемъ относившіеся объ этомъ пунктѣ, выказывали желаніе и надежду выс тавить свою работу на сцену. Впрочемъ, если очень многія новѣйшія драмы не удостоиваются сцены, то по причинѣ очень простой, именно: онѣ не драматическія. Конечно нельзя утверждать будто бы драматическое твореніе пе могло удовлетворить насъ поэтически сво имъ внутреннимъ достоинствомъ. По это внутреннее драматическое достоинство суще ственно дается только дѣйствіемъ, такъ попитымъ, что оно дѣлаетъ драму превосходною для представленія. Лучшее доказательство тому находимъ въ греческихъ трагедіяхъ. Правда, нынѣ мы нс видимъ ихъна_іеатрѣ, по если внимательно разобрать ихъ, то сознаемся, что и теперь доставляютъ онѣ полное удовольствіе потому, что въ свое время написаны были именно для сцены. Удалены онѣ отъ нынѣшней сцены не но драматиче скому устройству, отличному отъ нашего, употребле ніемъ хоровъ, а по національнымъ требованіямъ и идеямъ, па которыхъ онѣ построены. Мы далеки отъ этихъ идей н при нихъ не находимъ себя у себя. Б о лѣзнь ноги у Филоктетн, напримѣръ, его жалобы были бы невыносимы л для глаза, и для уха; даже для насъ не интересны были бы стрѣлы Геркулеса; а меж ду тѣмъ онѣ составляютъ главный предметъ піесы. Так же, приношеніе человѣка въ жертву въ ІІФигеніи, въ Авлидѣ или въ Тавридѣ, конечно поправится въ оперѣ, по въ Трагедіи его надобно представить совершенно иначе, какъ поступилъ Готе. Привычка читать только піосу пли видѣть ея пред ставленіе на театрѣ привело еще большую ошибку; дуиали, что сами поэты назначали свое сочиненіе час-