Курс эстетики, или Наука изящного. Третья книга.

<74 чсскимп, въ особенности о краснорѣчіи и исторіи, все это къ извѣстнымъ нашимъ знаніямъ прибавляетъ отлич ныя философскія объясненія, которыя сообщаютъ осо бенный интересъ этимъ вопросамъ. У философовъ , из слѣдовавшихъ эти предметы отвлеченнымъ образомъ не найдете такой ясности и такой силы; не найдете такихъ обильныхъ идей у авторовъ, занимавшихся ими литературнымъ образомъ и опирающихся на какую пи- будь ложную теорію, каковы: теорія соображенія (Бат те) ироніи (Жакъ Поля, Сольгера) пли о неопредѣлен ныхъ началахъ (Шлегель) и проч. Что касается до вопросовъ, относящихся къ поэтиче скому языку и въ частности къ литературѣ собствен но, конечно, философъ , не желая быть новымъ, умвлъ изложить ихъ съ интересомъ и даже оригинально, свя зывая ихъ весьма тѣсно съ натурою и Формами поэти ческой мысли. Сказанное о картинѣ и поэтической дик ціи, о стихосложеніи и его необходимости, прини маетъ отъ такого взгляда возвышенный характеръ и авторитетъ, которыхъ мы пе встрѣчаемъ ни у кого другаго. Что касается до положительныхъ разрѣшеній, то надобно сказать къ чести его, что оиъ не удалялся отъ общаго мнѣнія. Особенно геніальнымъ представ ляется онъ въ способѣ характеризованія двухъ сис темъ стихосложенія древней и новой. Техническая часть искусства пе была чужда ему; вниманіе его простира лось какъ на основаніе такъ и па Форму. Удивительно, съ какою проницательностью онъ ус пѣлъ привязать эти второстепенные вопросы къ самой высокой теоріи объ искусствѣ. Заслуга въ дѣлѣ этого объясненія системы ритмической и рііФмованнаго сти хосложенія не только отличается геніальностью, но утверждена на глубокихъ различіяхъ древняго и новѣй шаго искусства.