Курс эстетики, или Наука изящного. Третья книга.

29 Вотъ истиннпя причини, по которой не возможно было Грекамъ осуществить идеалъ живописи. У нихъ не было идеала. Если скульптура есть языческое искусство, то живопись есть, высшимъ образомъ, христіанское. Съ другой стороны, если смотрѣть на живопись въ ея Формѣ или способѣ представленія, то замѣчаемъ, что она требуетъ также въ высшей степени духовнос ти, принадлежащей только христіанскому искусству. Въ самомъ дѣлѣ, въ какомъ чувственномъ елемснтѣ дви жется это искусство? Этотъ елементъ есть поверх ность, видимая наружность, то есть: нѣчто художе ственное, замѣняющее дѣйствительность. А при этомъ, искусство требуетъ одушевленія, жизненности, которая выше классическаго выраженіи. Самая внутренняя часть духа должна оживлять эти внѣшнія Формы и отражаться въ нихъ. Краска, приводящая въ частность эту наруж ность, требуетъ отъ представляемыхъ предметовъ бо лѣе опредѣленнаго характера, болѣе живаго, болѣе одушевленнаго, нежели идеальная простота Формъ вая нія. Отсюда возникаетъ потребность множества поло женій, движенія, разнообразія, какъ бы въ соотвѣт ственность матеріаламъ живописи. Между основаніемъ и Формою устропвается необходимая взаимность; если идеи требуютъ Формы, способной выражать ее, то и Форма требуетъ начала, которое бы проникало, оду шевляло ее. Изъ этихъ началъ вытекаютъ слѣдствія: Первое, живопись въ своихъ лицахъ представляетъ духъ, обращенный въ себя, требующій болѣе глубины и недѣлимости; она не можетъ, какъ скульптура, пред ставлять чисто общій характеръ; опа требуетъ болѣе личной манеры, болѣе чувствительности, болѣе ясныхъ страстей, болѣе жизненности положеній, мѣста для частнаго, недѣлимаго, случайнаго, даже незначитель-