Курс эстетики, или Наука изящного. Первая часть

— 117 — сидѣть, смотрѣть вверьхъ спокойнымъ глазомъ, вотъ простыя положенія, въ которыхъ Греки умѣли пони мать своихъ боговъ. Геній древнихъ воообще былъ не истощимъ въ изобрѣтеніи такихъ положеній. Положеніе представляетъ болѣе возвышенную степень опредѣленія, указывая — какъ частную цѣль, которой осу ществленіе полно въ самомъ себѣ, — дѣйствіе, находя щееся въ сношеніи съ внѣшними предметами, и выра жая, въ предѣлахъ сего самаго опредѣленія, внутреннюю свободу субъекта. Здѣсь также находятся и тѣ прояв ленія, которыми не возмущается тихое и ясное блажен ство лицъ, и которыя обнаруживаютъ его какъ одинъ изъ способовъ быть частнымъ; и въ семъ случаѣ вт> Гре кахъ видны были еще большая тонкость и большее богатство изобрѣтенія. Для простоты и наивности, по ложеніе не должно имѣть такого дѣйствія, которое ка залось бы началомъ Факта, откуда должны выходить развитіе п противоположности: опредѣленіе должно быть все заключено въ представляемое дѣйствіе. Таково по ложеніе Аполлона Белведерскаго . Богъ, поразивши стрѣлою змѣя Пифона, идетъ впередъ со всѣмъ благород ствомъ и величіемъ, выражая чувства побѣды презрѣні емъ, которое срывается съ устъ его. Ио это положеніе не имѣетъ уже грандіозной простоты прежней грече ской скульптуры, которая представляла покой и юность боговъ незначительными и простодушными проявленія ми. Венера выходящая изъ бани и поднимающая къ верьху взоръ исполненный ясности, на которомъ ри суется чувство ея могущества; Фавны и сатиры въ сво ихъ играхъ, т. е. во множествѣ самодовольныхъ поло женій, не предполагаютъ и не требуютъ ничего болѣе; Сатиръ держащій юнаго Бахуса на рукахъ и улыбаю щійся дитяти съ невыразимою граціей; Амуръ во мно ­