Курс эстетики, или Наука изящного. Первая часть

— 92 — все, что для выраженія идеи было бы не важно. Слѣдо вательно, артистъ въ Формахъ и образахъ выраженій не беретъ всего, что находитъ; но если хочетъ произвесть истинную поэзію, схватываетъ только истинныя черты, сообразныя съ идеею вещи, и употребляетъ природу мо делью, но не потому, что она произвела то или другое, такъ или иначе, но потому, что она произвела хорошо. Это хорошо есть что то высшее, чѣмъ само дѣйствитель ное, представляющееся нашимъ чувствамъ. Сдѣдов. живописецъ желающій представить человѣ ческую Форму, не такъ поступаетъ, какъ поступаютъ со старыми картинами, поправляя на нихъ вѣрно трещины, произшедшія отъ высохшихъ красокъ и лака, новою ри- . совкою. Сама портретная живопись презираетъ трещи ны кожи и прочія случайности. Н ѣтъ сомнѣнія , надобно выражать мускулы и жилы, но не съ такою подробнос тію и точностью какъ въ природѣ. Ибо во всемъ этомъ очень мало духа и едвали онъ есть здѣсь; слѣд. въ человѣ ческой Формѣ существенно только выраженіе того, что относится къ духу. Вотъ почему, можетъ быть, не столь предосудительно для искусства, какъ думаютъ, что на гота въ нашихъ статуяхъ болѣе рѣдка, чѣмъ у древнихъ; нынѣшняя одежда, въ сравненіи съ древнею, нейдетъ для артиста и прозаична * . (4) Я представлю, короткимъ образомъ, отступленіе, которое дѣлаетъ здѣсь авторъ. Общее назначеніе обоихъ платьевъ, древняго п новаго — есть покры вать тѣло; но одежда представляемая древнпмъ искусствомъ, есть по верхность безъ опредѣленной Формы. Во всемъ остальномъ протяженіи она падаетъ просто и свободно, оставленная собственной тяжести, или лучше, гармонируетъ съ положеніями, Фигурою и движеніями. И по этой то способности принимать всѣ Формы, не имѣя никакой собственной, от лично способно быть подвижнымъ выраженіемъ духа, который црояв-