Курс эстетики, или Наука изящного. Архитектура, скульптура и живопись. Второе отделение

166 хотя мы удивляемся имъ какъ высокимъ недѣлимостямъ, вѣчнымъ типамъ пластическаго идеала. Въ Гомеровомъ Ахиллесѣ, Агамемнонѣ, Клитемнестрѣ Есхила, въ Улис сѣ, въ Антигонѣ, Йеменѣ и другихъ, по указанію С офок - ла развивающихъ свой внутренній характеръ словами и дѣйствіями, является уже личность болѣе опредѣленная, на которую эти лица опираются какъ на что-то при личное ихъ сущности. И такъ, если это назовутъ ха рактеромъ, значитъ характеры представлялись и въ древнемъ искусствѣ. Но въ Агамемнонѣ, Аяксѣ, и пр. характеръ при всей частности сохраняетъ какую-то общность. Именно, это характеръ государя, военная гордость, лукавство въ отвлеченномъ опредѣленіи. Лич ное тѣсно соединяется съ общимъ; характеръ возвы шается до идеальной недѣлимости. Живопись, напротивъ, не возводящая частнаго характера на такую степень иде альности, точно развиваетъ многообразную и даже слу чайную сторону частности. Такъ что, вмѣсто этого пла стическаго идеала людей и боговъ, мы имѣемъ теперь передъ глазами частныя лица съ случайностями, свой ственными ихъ личной физіономіи . Потому также, это совершенство тѣлесной Формы, съ которою гармони руетъ духовное начало въ своемъ здоровомъ и свобод номъ бытіи, однимъ словомъ, названная нами идеальная красота, въ скульптурѣ не должна быть отыскиваема на той же степени въ живописи и нельзя желать сдѣ лать изъ нее главный предметъ потому, что центръ представленія составляютъ только глубокое чувство души и ея живая личность. Въ этой нравственной сто ронѣ, все, принадлежащее царству природы не можетъ проникать такъ далеко. Какъ нравственное сознаніе могло явиться въ Фигурѣ Сократова Силена, такъ и въ дурномъ тѣлѣ можетъ обитать чистота сердца и свя тость души, если разсматривать его по себѣ, чисто во внѣшней Формѣ. Безъ сомнѣнія, артистъ, представляя