Курс эстетики, или Наука изящного. Архитектура, скульптура и живопись. Второе отделение

142 граціею: подобная надутость физіономіи которую почи таютъ какою-то идеальностію, со временъ РаФаеля Мейг са, совершенно была бы подавлена такими яркими кра сками. Въ это послѣднее время вошли въ моду, осо- бено у насъ, незначительныя нѣжныя Фигуры, съ изы сканными позами, которыя стараются быть граціозными. Эта незначительность, въ отношеніи внутренняго или нравственнаго характера, какъ слѣдствіе, влечетъ за собою незначительность и тона красокъ; такъ что всѣ онѣ принимаютъ какую-то туманную блѣдность, безжиз ненную слабость, представляющія все безжизненнымъ. Конечно, ни одна краска не стѣсняетъ другую, но так же ничего не имѣетъ рѣзкаго. Гармонія цвѣтовъ, и час то очень спокойныхъ, съ граціею, обольщаетъ глазъ, однако сама теряется въ незначительномъ. Въ подоб номъ отношеніи Гете, разсуждая о переводѣ опыта Дй- дерота о живописи, говоритъ: «никакъ не льзя согласить ся, чтобы легче было представить главный колоритъ болѣе гармоническимъ, нежели сильнымъ; конечно, если колоритъ имѣетъ силу, если краски являются живыми, то глазъ чувствуетъ гармонію, или дисгармонію, или гораздо живѣе; но если ослабляютъ краски, если въ живописи употребляютъ иные цвѣта яркими, другіе смѣ шанными, иные безцвѣтными, тогда никто не знаетъ, что онъ видитъ: гармоническую, или дисгармони ческую картину. Однако, всегда всякій скажетъ, что этотъ предметъ не производитъ еФФекта, что онъ не значителенъ». 3. Съ гармоніею цвѣтовъ въ колоритѣ живопись далеко недостигаетъ до предѣловъ совершенства; къ этому тре буются другія условія. Въ этомъ отношеніи для меня до вольно будетъ припомнить то, что называютъ воздушною перспективою, изображеніемъ тѣлеснаго цвѣта и, нако нецъ, очарованіемъ колорита.