Курс эстетики, или Наука изящного. Архитектура, скульптура и живопись. Первое отделение

ш но какой нибудь родъ скульптуры, въ которомъ на ходится еще символическій характеръ. Пусть это будетъ случай для египетской скульптуры, но объ ней пого воримъ послѣ. Здѣсь, съ точки зрѣнія идеала мы можемъ допустить внѣшнимъ и отвлеченнымъ образомъ, какъ символи ческую сторону какого нибудь искусства, состояніе первоначальнаго несовершенства: опыты, рисованіе че ловѣческихъ Фигуръ, лѣпленіе изъ воску, глины и проч. Ра бота ихъ есть родъ символа, въ томъ смыслѣ, что изо браженіе показываетъ только живой предметъ и остается совершенно невѣрнымъ и его представленію и его зна^ ченію. Такъ, искусство является сначала іероглифиче скимъ. Это не есть произвольный и случайный знакъ, а какой-то рисунокъ предмета, способный возбудить объ немъ идею. Для этой цѣли достаточна и дурная Фигура, лишь бы напоминала она представляемый предметъ. Такъ, благочестіе довольствуется изображеніями и картинами написанными очень неискусно. Оно требуетъ только, чтобы ему напоминали предметъ; все прочее дополняется самою душою, которая несмотря на неточ ность изображенія должна исполнять ее мыслію о пре дметѣ. Насъ увлекаетъ не живая выразительность того, къ чему обращаемся, не присутствіе его, само по себѣ; созданіе искусства уже достаточно возбуждаетъ въ во ображеніи общую его идею какъ бы нибыли несовер шенны Формы. А воображеніе всегда имѣетъ способ ность отвлекать. Я легко могу представить себѣ какой нибудь извѣстный предметъ: домъ, дерево, человѣка и прочее; но моя идея остается въ неопредѣленныхъ чер тахъ, хотя бы занималась предметомъ самымъ опредѣ леннымъ... она становится чистымъ понятіемъ, соб ственно говоря, тогда только, когда личность изглажи вается изъ нея а образъ упрощается. Если идея, назначенная артистическимъ представле ­