Классическая Москва

прекрасного и художественно цельного города, в котором к ажд ое зда­ н и е— большое или малое — необходимая д е т а л ь, жи в ая подробность, н е о т ъ емл емая часть целого. И если в своих ис следованиях о ряде «не­ известных» памя тников, з апе ч а т л енных в а л ь б омах Ка з а к о ва ( т ак же , к ак в «Улице Ге рц е н а » ), он ведет де т а льнейше е, основанное на внима­ тельной сверке на туры с сохранившимися докумен т ами ис следование от­ д е л ьных з д аний, то в небольшой с т а т ье «Москва Герцена на фотогра­ фии» автор поднима е т ся над городом, о х в а тыв ая в з г лядом его просто­ ры: «Пе р ед нами З амо с квор е чь е: море крыш, ожи в л я емых в е р т ик а л ями церквей, кое - где дворцы в зелени с адов. Обычный и очень х а р а к т е рный п е й з аж Москвы ( современники н а зыв а ли ее городом «храмов и п а л а т » ) . Р а з в е что место низкое и плоское, — вся о с т а льная Мо с ква р а с кинул а сь по холмам». Но и в этой поэтической картине Мо с к вы с птичьего полета не сма зыв ают ся «для общего впечатления» отдельные де т али. Это столь ж е докумен т а л ьное исследование с труктуры старого города, где и скром­ ный рядовой дом, и глухой з абор, выл е зший на п а р а дную н а б е р ежную против Кр емл я, и стройная колокольня вдали — все по-своему х а р а к т е р­ ны д ля старой Москвы, все з а с л ужи в ают пристального внимания, вгля- дыв а ния в подробности и в о з н а г р ажд ают за т а кое внимание точными отве т ами на поставленные в начале статьи вопросы. Е. Ни к о л а ев изучал классицизм в основном на московском ма т ериа­ ле, р а сширив его позднее провинциа льным. Пе т е рбур г с к а я, более офи­ ци а л ь н ая и холодна я, может быть, и несколько более «европейская» ли­ ния стиля, менее де т ально ему — москвичу — з н а к ома я, была ему, пожа­ луй, и душе вно менее близкой. Св о е обр а з н ая теплота московских домов, легкий оттенок провинциальности, при высоком художе с т венном качест­ ве прив л е к а ли его. Свя зь архит е к туры с бытом, с ее обит а т елями, с их привычк ами, нр а в ами и вкусами постоянно про с л ежив а е т ся Нико­ л а е вым. В ней видит он ключ к ее собственному смыслу и духу. «В первой половине X I X века быт еще всецело был предме том ис­ к у с с т в а » ,— з аме ч а ет он в самом н а ч а ле статьи о музее сороковых го­ д о в .— Это идея искусства ор г аниз ующе г о, формирующе го быт л ежит в основе многих его работ, в сущности, это с к во з ная идея книги. В значи­ тельной степени она может объя снить и метод р а бо ты Н и к о л а е в а—е го постоянное внимание к жилой архит ектуре (и притом не к о б р а з цо вым прое к т ам, то есть к спускаемым сверху схемам, а к конкретным домам, прони з анным и согретым быт ом ) , интерес к интерьеру, сопоставление сохранившихся де т алей с тем, что известно о них из мему а ров и худо­ жес твенной ли т е р а т уры эпохи и столь же внима т ельно «прочитанных» с т а рых и з о б р аже ний. Поня ть художе с т в енную сущность вещи — значит д л я Ни к о л а е ва восстановить ее свя зь с бытом, найти ее место в комплек­ се, вос со зда ть круг ассоциаций, которыми она была оку т ана: «интерь­ е р— не сумма отдельных вещей, это с ложный ор г анизм, где между ве­ щами во з ник ают связи. Вещи приобр е т ают здесь т акие качес тва, каких не имели в одиночестве». Но при этом его р або та никак не становится историей быт а, остает­ ся искусствоведением в точном смысле этого слова. В его статьях: не вещи рисуют картину быта, а наоборот, точными шт рих ами намеченный 7