Казань в её прошлом и настоящем

169 сердцемъ: на кого осердишься — велишь бить при себѣ, также и изъ своихъ рукъ бьешь»... Далѣе Салтыковъ со вѣтуетъ Волынскому вести себя посмирнѣе. Съ помѣщиками Волынскій ладилъ, водилъ съ ними хлѣбъ-соль и устраивалъ охоты въ окрестностяхъ Казани на медвѣдей, волковъ, лисицъ и проц, звѣрей, при этомъ псари и загонщики азартныхъ охотниковъ усердно мяли крестьянскіе посѣвы. Въ первое время пребыванія въ Казани Волынскій жилъ весьма дружно съ мѣстнымъ митрополитомъ Сильвестромъ; они обмѣнивались подарками; митрополитъ присылалъ сво ихъ мастеровъ, лучшихъ тогда въ Казани, отдѣлывать гу бернаторскую квартиру, заставлялъ своихъ крестьянъ ко сить, убирать и возить сѣно для губернаторскихъ коню шенъ, а губернаторская псарня, съ митрополичьяго же раз рѣшенія, была помѣщена на скотномъ дворѣ Спасскаго монастыря. Но такія дружественныя отношенія митрополита къ гу бернатору не могли быть продолжительными. Сильвестръ тоже былъ человѣкомъ властолюбивымъ и гордымъ: онъ не позволялъ никому наступить себѣ на ногу, при случаѣ давалъ отпоръ и Синоду и всесильному въ духовномъ вѣ домствѣ Ѳеофану Прокоповичу. Конечно, онъ не могъ сно сить вмѣшательства гражданской власти въ духовныя дѣла; Волынскій же въ своей административной дѣятельности постоянно сталкивался съ епархіальнымъ управленіемъ, ко торое въ то время только одно не зависѣло отъ губерна тора. «То какой нибудь иконописецъ архіерейскаго дома ставилъ вмѣсто себя на караулъ свою жену и его сѣкли за это въ полиціи кошками; то въ домахъ дьячковъ и по номарей находили безпаспортныхъ и бѣглыхъ, то полицей скій обходъ заставалъ въ кабакѣ священника Егорьевской церкви играющимъ въ карты съ бурлакомъ, то попадался іеромонахъ Спасскаго монастыря въ какой нибудь кутежкѣ. Губернаторъ не могъ наказывать священниковъ, монаховъ