К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве. Том 2

В присутствии других он, ради сохранения инкогнито, губами произносит слово «мосье», сердцем же — «монсеньер». «Мурф помогает сорвать покров с тайн, но только ради Рудольфа. Он принимает участие в работе по разрушению могущества тайн». О непроницаемости покрова, скрывающего от Мурфа са мые простые житейские отношения, можно составить себе пред ставление по его беседе с посланником Грауном. Из законного права на самозащиту в случаях крайней необходимости Мурф делает вывод, что Рудольф вправе был в качестве тайного уголовного судьи ослепить крепко связанного и «беззащит ного» Мастака. Его изображение того, как Рудольф станет рассказывать перед судом о своих «благородных» поступках, какими пышными фразами он будет щеголять и как он будет изливать свое великое сердце, достойно гимназиста, только что прочитавшего «Разбойников» Шиллера. Единственная тай на, которую Мурф предоставляет разрешить миру, это вопрос о том, чем он вымазал свое лицо, когда разыгрывал роль угольщика, — угольной ли пылью или же черной краской. «Изыдут ангелы и отделят злых от праведных» (Евангелие от Мат фея, 13, 49). «Скорбь и страх душам всех людей, творящих зло; слава, честь и мир всем творящим добро» (Послание Павла к римлянам, 2, 9—10) . Рудольф сам себя производит в такие ангелы . Он отправ ляется в мир, чтобы отделить злых от праведных, наказать злых и наградить добрых. Представление о добре и зле с та кой силой запечатлелось в его слабом мозгу, что он верит в реального сатану и хочет захватить дьявола живьем, как не когда профессор Зак в Бонне. С другой стороны, он, наобо рот, пытается копировать в миниатюре противоположность дьявола — бога. Он любит «играть до некоторой степени роль провидения». Как в действительности все различия все более и более сливаются в различие между бедными и богатыми, так в идее все аристократические различия превращаются в про тивоположность между добром и злом . Это различение есть по следняя форма, придаваемая аристократом своим предрассуд кам. Себя Рудольф относит к числу добрых, злые же сущест вуют для того, чтобы он мог наслаждаться своим собственным совершенством. Приглядимся к этому «доброму» несколько ближе. Г-н Рудольф проявляет благотворительность и мотовство наподобие багдадского калифа в «Тысяче и одной ночи». Он не может вести такой образ жизни, не высасывая, как вампир,